Дерзкая и желанная
Шрифт:
Тревога обуяла его.
– Что-то не так? Ты сожалеешь?
– Нет. То есть я не знаю. Меня переполняет столько всяких чувств. – Оливия смахнула слезинку, и Джеймс машинально потянулся за платком, прежде чем вспомнил, что голый.
– Прости, – сказал он снова.
– За что ты извиняешься?
У него возникло впечатление, что он умудрился только сделать хуже.
– За то, что расстроил. Давай я прикрою тебя чем-нибудь. – Одеяло было недостаточно большим, чтобы обернуть ее, поэтому он взял из вороха одежды платье.
Прижав платье к груди, она села
– Спасибо.
А он вдруг открыл зонтик и протянул ей.
Она вскинула на него глаза, моргнула и расхохоталась.
– Что?.. – Джеймс в недоумении принялся озираться по сторонам.
– Ты очень любезен… – Она икнула, давясь от смеха, – но я просто никогда… – ик!..
– Что «никогда»?
Оливия вытерла выступившие на глазах слезы.
– Не видела голого мужчину с кружевным зонтиком в руках.
Он вручил зонтик ей, подумав при этом, как хорошо, что можно не стесняться своего тела… и как ему нравится слышать ее смех.
Джеймс схватил бриджи и выжал над водой, прежде чем натянуть на себя, мокрые и жесткие. Пришло время им с Оливией серьезно поговорить о своем будущем, а это значительно легче сделать, когда на нем будет хоть какая-то одежда.
Они занимались любовью, и это все изменило. Может появиться ребенок. И если так, то Джеймс не должен находиться в Египте, когда он родится. Как древние руины во время песчаной бури, его мечта рушилась.
– Хочешь пить?
– Может, немножко. – Она склонила голову набок, разглядывая его с задумчивым видом. – Мне кажется, ты что-то надумал.
– Я хотел сказать, что принял решение по поводу экспедиции: ни в какой Египет не поеду.
Она сдвинула брови.
– Обязательно поедешь.
Зачем она возражает?
– Нет, я остаюсь в Англии, с тобой.
– Это нелепо, Джеймс. Экспедиция – твоя мечта. Ты будешь глупцом, если упустишь такой шанс.
В глубине души он был с ней согласен. Как бы ему хотелось, чтобы не пришлось делать выбор!
– Ты заслуживаешь мужа, который будет находиться рядом с тобой.
– Ну естественно, ты чувствуешь себя обязанным сказать мне это, после того как мы… делали то, что делали. Ты же джентльмен.
– Нет, черт побери, не джентльмен.
– Надо признать, выбор времени подозрительный.
– При чем здесь время? Я понял, что мое место с тобой.
– А это было до или после того, как я сняла платье?
– Пожалуй, после.
Она выразительно кивнула, словно говоря: «Так я и думала».
Оливия глубоко вздохнула. «Я понял, что мое место с тобой». Не совсем признание в любви, но близко тому. Это были слова, которых она так ждала, которые так хотела услышать, но момент он выбрал неправильный. Она любит его десять долгих, томительных лет. Джеймс мог выбрать любое время в течение этих десяти лет, чтобы ответить на ее чувства. Седьмой год был бы вполне приемлемым. Или десятый. Но его чувства нагнали ее только после того, как они оказались застигнутыми в постели, вынужденно обручились, а потом предались любви.
И именно теперь, когда она осознала, что не
Поступить так Джеймса вынуждает честь. Если он узнает, как сильно она будет по нему скучать, беспокоиться, то откажется от своего места в экспедиции. Он стоически отбросит свои стремления и мечты и останется рядом с ней – ради нее. Он скажет, что его не интересует никакая экспедиция, что она спасла его от целых двух лет отвратительной еды и примитивных условий жизни.
Поэтому, если она действительно хочет, чтобы он поехал в Египет, следует убедить его в полном отсутствии у нее интереса, когда на самом деле это совсем не так.
Призвав на помощь все свои актерские способности, она постаралась не смотреть на его голую грудь, потому что та действовала на нее опьяняюще. Оливия также пыталась не обращать внимания на свою наготу. Судя по тому, как горячий взгляд Джеймса блуждал по ее рукам и ногам, он тоже с трудом игнорировал отсутствие одежды. Она почувствовала, как шею заливает краска, а когда он погладил тыльную сторону ее ладони, приятное покалывание растеклось по всей руке.
– Я думал, это то, чего ты хочешь.
Оливия пожала плечами.
– Наверное, я выросла за эти последние две недели. Я поняла, что не могу связывать все свои надежды и мечты с одним человеком. Мне надо полагаться на себя и быть самодостаточной.
Джеймс приподнял уголки губ в проказливой улыбке.
– А я бы очень хотел, чтоб ты всегда полагалась на меня.
О господи, он что, совсем ее не слушает?
– Не стану притворяться, что ты мне безразличен, – продолжала Оливия, – потому что это не так. Я просто считаю, что, принимая во внимание, как мы обручились, для нас, наверное, было бы неплохо пожить немного порознь. Я могла бы проводить время со своей семьей и постепенно знакомиться с твоей. Нам обоим нужно время, чтобы привыкнуть к мысли о браке. В конце концов, нам же предстоит прожить вместе всю оставшуюся жизнь.
– Тебе надо время, чтобы привыкнуть?
– Естественно. У меня ведь никогда раньше не было мужа.
– У меня тоже никогда не было жены, но, думаю, нам будет хорошо вместе.
Ком размером с один из разлюбезных сердцу Джеймса камней застрял у нее в горле, и глаза защипало. «Время быть сильной, Оливия. Сильной и убедительной». Она убрала свою руку.
– Никогда бы не подумала, что ты такой сентиментальный, Джеймс. Знаешь, меня всегда восхищал в тебе, среди прочего, аналитический, логический ум.
– А я думал, он тебя раздражает.
– Ну, может, порой расстраивает, но я уважаю тебя за способность обдуманно принимать решения, не поддаваясь ни эмоциям, ни порыву.
– Но ты самая импульсивная из всех, кого я знаю.
– Вот именно! Потому-то мне и требуется твердый, непреклонный муж, который придерживается избранного курса.
– Что ты пытаешься сказать, Оливия?
– Что ты планировал экспедицию в Египет месяцы – нет, годы – и импровизированная свадьба не должна повлиять на твои планы. Поезжай и занимайся тем, чем должен, о чем всегда мечтал.