Дерзкая и желанная
Шрифт:
Он кивнул, но уловил некую двусмысленность в ее ответе: уж не подразумевала ли она, что найдет для себя развлечение в те два года, что его не будет.
– Я тут кое-что обнаружил чуть ниже по ручью.
Глаза ее округлились.
– Что-нибудь необычное?
– Пока не знаю, но, возможно, здесь что-то есть.
– Если хочешь еще покопать, то иди, я подожду.
– Нет-нет… Лучше… поговорим.
– Ну хорошо. – Она ободряюще улыбнулась. – О чем ты хотел бы поговорить?
– Я подумал, что следовало бы сообщить о нашей помолвке матери и брату, – удивил он сам себя.
– Прекрасная
– Не знаю… не думаю. – День и без того будет достаточно драматичным, он не сможет уделить брату много внимания, а чтобы он почувствовал себя каким-то парией, не хотел. Кроме того, дорога для него слишком трудна.
– Я понимаю, – проговорила она ровно.
– У меня не простые отношения с семьей, – признался он. – В отличие от вас мы вовсе не близки.
– Знаешь, временами это крайне неудобно, – многозначительно заметила Оливия. – Но что бы там ни было, я уверена: семья есть семья, и связь с ней человек не должен терять.
Она права. И какие бы доводы он ни приводил, их свадьба будет отличной возможностью познакомить наконец мать и брата с семьей Оливии.
– Семья есть семья, – повторил Джеймс. – Спасибо, что напомнила об этом. Сегодня же вечером напишу им и приглашу в Хейвен-Бридж.
Оливия явно обрадовалась, и Джеймс обнаружил, что ему доставляет удовольствие ее радость… и, возможно, зрелище ее обнаженных ног. С трудом оторвав от нее взгляд, он спросил:
– Как ты думаешь, твоя сестра приедет?
Она взглянула на него, видимо, не расслышав вопроса.
– Леди Роуз. Как думаешь, она приедет на свадьбу?
– О, я надеюсь. Впрочем, Оуэн может быть таким вредным. Меня вовсе не удивит, если он запретит им с Аннабелл и Дафной приехать, только чтобы насолить мне.
– Что-то мне подсказывает, что на сей раз они вряд ли его послушают.
– Нам повезло, что Бог наградил нас братьями и сестрами. Не знаю, что бы я делала без своих. – Голос ее дрогнул, и она, кажется, едва удержалась, чтобы не заплакать.
Он накрыл рукой ее ладонь, лежащую на камне между ними.
– Что случилось?
Она шмыгнула носом, но уже через минуту взяла себя в руки:
– Если бы я могла уехать из Хейвен-Бриджа… всего на несколько дней.
У него екнуло сердце.
– Зачем?
– Чтобы съездить в Лондон. У меня там дело… нужно кое с кем увидеться.
Его так и подмывало спросить: «С кем?» – но если бы она хотела, чтобы он знал, то уже сказала бы.
– Ты можешь попросить разрешения у брата.
– Нет, он ни за что не позволит мне покинуть деревню до свадьбы, да я и после всего, что натворила, не виню его.
– Быть может, если бы он знал причину…
– Я не могу сказать ему… никому не могу. Пока.
– Ясно.
Она явно не готова ему довериться. Да и с чего бы? Он скрыл свое разочарование.
– А как насчет письма? Может, его будет достаточно?
– Вообще-то надо бы лично, – задумчиво проговорила Оливия, – но, полагаю, письмо все же лучше, чем ничего.
– Что ж, судя по всему, этим вечером мы оба будем писать письма. А пока предлагаю отведать бутербродов, которые я прихватил, и немножко отдохнуть, перед тем как
Улыбка прогнала серьезность с ее лица.
– Замечательное предложение.
Оливия повернулась было взять костыли, но он быстро вскочил и, подхватив ее на руки, отнес на одеяло. После того как Оливия поправила юбки и устроилась поудобнее, он вручил ей бутерброд.
– Насколько я поняла, ты собираешься завтра вернуться сюда, чтобы еще покопать? А не мог бы ты опять взять меня с собой? Обещаю не отвлекать и запастись едой для пикника.
Тепло растеклось у него в груди.
– Буду рад твоей компании, с едой или без. А что касается отвлекать… это же замечательно.
Оливия схватила фляжку, разлила вино по оловянным кружкам и, подняв свою, провозгласила:
– За новые открытия!
Они чокнулись, выпили, а Джеймс подумал при этом, что ему предстоит еще многое открыть в его прекрасной невесте.
Тем вечером в гостинице Оливия попыталась сочинить письмо Софии. В очередной раз. Она начинала уже трижды, но ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. Скомканные бумажки до сих пор валялись на столе. Прежде чем приступить, она перечитала их, немного подумала и, наконец, решилась.
«Дорогая мисс Рольф!
Вы меня не знаете, но мой покойный отец был другом вашей матери. Мне известно, что она несколько лет назад умерла, и я глубоко и искренне соболезную вам.
Недавно я узнала о связи между нами, и хотя предпочла бы обговорить это лично, в настоящее время не имею возможности навестить вас. Видите ли, мой старший брат обнаружил меня в компрометирующей ситуации со своим лучшим другом, и я оказалась довольно поспешно помолвлена. Здесь, в маленькой деревушке Хейвен-Бридж в Озерном крае, я должна оставаться до свадьбы, которая назначена через три недели.
Если так случится, что у вас будет возможность приехать сюда раньше этого срока, я с превеликим удовольствием познакомлюсь с вами и поделюсь информацией, которую Вы найдете интересной. Я живу в гостинице «Флейта и лягушка».
Также посылаю премилый рисунок: ваша матушка с вами, младенцем, на руках. Я не имела удовольствия ее знать, но по тому, как она смотрит на вас, совершенно ясно, что она в вас души не чаяла.
Буду крайне признательна, если сочтете возможным приехать ко мне в Хейвен-Бридж до конца лета, ну а если не получится – прекрасно понимаю, что на то может быть множество причин, – я найду вас по возвращении в Лондон.
Ну вот. Она сомневалась, стоит ли упоминать о своем позоре, но решила, что рано или поздно София все равно узнает неприглядную правду. Вполне вероятно, что слух уже дошел до Лондона и она слышала сплетни об оскандалившейся сводной сестре.
Оливия усмехнулась про себя, ибо эта мысль волновала ее вовсе не так сильно, как должна была бы, сложила письмо и набросок и осторожно вложила в конверт, который отправится в Лондон со следующей почтовой каретой.
Следующий день был еще жарче предыдущего. Они с Джеймсом опять приехали на то место под деревом, но Оливии было любопытно посмотреть, что же так привлекло внимание Джеймса.