Дерзкие побеги
Шрифт:
Штайнбреннер согласился попросить у коменданта разрешения на отсрочку, но поставил свое условие: чтобы завтра в семь утра Баймлера не было в живых. Заключенный согласился, они даже скрепили свое соглашение рукопожатием – палач и узник. Вскоре было получено разрешение о переносе смерти на утро завтрашнего дня.
Оставшись один в своей камере, Баймлер стал обдумывать все детали побега. Мысли в его голове проносились одна быстрее другой. Времени у него было мало. Эта ночь должна все решить. А если нет? Что тогда? Позволить этим мерзавцам довести себя до самоубийства или доставить им удовольствие самим прикончить заключенного?
В ночь с 8 на 9 мая Баймлер осторожно покинул свою камеру. Постоянно думая о том, что его в любой момент может постигнуть неудача, он начал свой путь. Вот он уже преодолел тройную проволочную преграду, которая находилась под действием электрического тока, и оказался у стены высотой более двух метров. Здесь он ненадолго остановился. Каждую секунду ожидая пули, Баймлер решил убедиться, что его не обнаружили. Уже находясь на стене, узник смог увидеть, что на всех трех эсэсовских постах спокойно. Значит, путь открыт…
После удавшегося побега Ганс Баймлер проходил недолгий курс лечения и отдыха в СССР. Затем его опять можно было встретить в первых рядах коммунистов. По решению КПГ Баймлера направляли в Чехословакию, Швейцарию, Францию. Во время войны в Испании немецкий коммунист был направлен в эту страну в качестве уполномоченного КПГ для проведения политической работы среди немецких интернационалистов, был первым комиссаром батальона имени Тельмана. Погиб Ганс Баймлер на фронте под Мадридом 1 декабря 1936 года.
Глава 5.
Побеги из-под конвоя
Убийцы и маньяки, грабители и авантюристы – сейчас никого уже не удивляют столь неординарные «профессии» людей, не желающих жить нормальной жизнью. Рано или поздно их тайной (или не тайной) деятельностью начинают интересоваться правоохранительные органы, раскрывающие противозаконные деяния. Пожалуй, многие согласятся с высказыванием, что место преступника за решеткой. Вот только сами бандиты в большинстве случаев не соглашаются с этим: им хочется жить на свободе, тратить награбленные деньги, заниматься разбоем, а тут как обухом по голове – задержание или «несправедливый» приговор суда. И в этом случае, разумеется, возникает естественный вопрос: что делать? Сидеть за решеткой или попытаться вырваться на волю, совершив еще одно преступление? Многие преступники выбирают второе и бегут… Бегут из под конвоя, из прокуратуры, из зала суда, из автозаков и т. д. Они прыгают из окон, взламывают двери, набрасываются на охранников, берут заложников и даже совращают своих конвоиров, чтобы наконец обрести столь желанную свободу.
Чары француженки-убийцы
Очаровательная молодая француженка Виолетт Готье тратила заработанные на панели деньги на понравившихся ей мужчин. Подобрав на улице симпатичного оборванца, Виолетт покупала ему дорогую одежду, снимала для него комнату или даже квартиру, а когда любовник ей надоедал, девушка находила другого. Причем предыдущему «утешителю» 18-летняя Виолетт оставляла все подарки, а за снятую для него комнату или квартиру вносила плату на несколько месяцев вперед.
В 1934 году, когда щедрой проститутке исполнилось 19 лет, она пообещала подарить своему новому «мальчику» спортивный автомобиль и туристическую путевку за границу. Такие презенты требовали довольно большой суммы, которую Виолетт, как ни старалась, но все же не могла заработать на панели.
Подмешав в утренний кофе своих родителей большую дозу веронала, «заботливая» дочка, удостоверившись, что мамочка и папочка крепко уснули, включила газ. Взяв сбережения родителей, а также некоторые ценные вещи, Виолетт перенесла всю добычу в снятый предварительно гостиничный номер и вернулась домой. Взглянув на своих родителей, девушка «решила», что они мертвы и, изобразив на своем личике скорбь, позвала соседей. «Мои родители покончили жизнь самоубийством, – рыдая, сказала Виолетт прибежавшим соседям. – Я пришла с работы и, почувствовав запах газа, вошла на кухню. Я увидела, что мои несчастные мамочка и папочка мертвы…»
Соседи незамедлительно позвали врача и позвонили в полицию. Приехавший через несколько минут врач констатировал смерть отца девушки. Но ее мать была жива! Придя в себя, испуганная женщина рассказала, что после чашечки кофе, которую принесла ей дочь, ее стало клонить ко сну. Увидев, что ее муж, выпив свой кофе, заснул, женщина поняла, что здесь что-то не так. Всеми силами пытаясь побороть сон, она увидела, как на кухню вошла ее дочь и открыла газ. То ли от действия лекарства, то ли от осознания того, что ее родная дочка – убийца, мать Виолетт потеряла сознание.
Во время разговора пришедшей в себя женщины с врачом и полицейскими Виолетт, уверенная в том, что ее родители мертвы, находилась в своей комнате, из-за двери которой периодически раздавались громкие всхлипы. Тем самым девушка изображала из себя убитую горем дочь, оплакивающую смерть родителей.
Поговорив с полицейскими, мать Виолетт сказала, что прежде, чем они арестуют ее дочь, ей хотелось бы самой с ней побеседовать. С трудом встав на ноги, поддерживаемая с двух сторон врачом и полицейским, женщина вошла в комнату своей дочери. Увидев ее, Виолетт закричала. Мать так и не смогла сказать ни слова дочери: сделав два шага по направлению к окну, возле которого стояла Виолетт, она потеряла сознание.
Пока врач с полицейским пытались привести женщину в чувство, Виолетт выпрыгнула в окно. Ее комната находилась на втором этаже, но, несмотря на это обстоятельство, девушка, удачно приземлившись на газон, в одно мгновение вскочила на ноги и побежала. Через пару минут двое полицейских бросились за ней в погоню.
Далеко Виолетт убежать не смогла. Она была в узкой юбке, которая стесняла ее движения, и поэтому уже через два квартала полицейские – оба молодые и здоровые парни – нагнали преступницу. Конвоиры, подхватив ее под руки с двух сторон, повели Виолетт в участок. Несколько минут девушка шла молча. А затем неожиданно остановилась и зарыдала в голос. Один из полицейских строго сказал Виолетт, чтобы она немедленно прекратила истерику, но, казалось, что его слова расстроили девушку еще больше. Ее громкие всхлипы перемежались с истерическими выкриками: «Я не убивала! Не убивала!» Люди стали останавливаться и сочувственно смотреть на молоденькую красивую девушку, как казалось со стороны, убитую горем.