Дерзкие. Будешь должна
Шрифт:
– Успокойся и оставь шмотки в покое, – слышу сзади, но не слушаюсь. А когда чувствую его приближение тут же становлюсь натянутой струной.
– Только подойди, сволочь! Только подойди…И я! И я! – подбегаю к окну и распахиваю его, становясь на карниз. – Я спрыгну.
– Катя. Глупостей не делай. Вернись обратно в комнату. Ноги переломаешь, – говорит он, на что я только сильнее хочу скинуться.
– Отойди дальше. К двери и не подходи ко мне! – командую я, и он, как ни странно, слушается. Отходит. И только тогда я слезаю обратно.
–
– Сам-то себя слышишь, придурок?!
– Слышу и очень отчётливо. И сама ты дура.
– Из-за тебя я чуть не умерла от страха. Ты…Ты… – теряюсь, не могу подобрать слова. Кажется, что я уже перевела на него весь запас своих оскорблений.
– Я знаю было жёстко, – не отрицает он. – Но ты тоже хороша. Предложить мне такое, когда я всё стараюсь сделать лишь бы показать тебе, что мне ты нужна, блядь, а не просто сбить твою целку. Будто это смысл моего существования! Нахуя мне это нужно, блядь?!
– Не знаю, нахуя! Но не подходи!
– Да не подхожу я. Успокойся. Выдохни. Что ещё говорил Рус?
– Я вообще не должна была тебе это рассказывать…Потому что ты неуравновешенный придурок. Тебе же вообще плевать на чужие жизни! Ты собирался застрелить Андрея!
– Ой да успокойся ты. Не стал бы я в чушка твоего стрелять. Напугал бы просто, да и всё. Чтобы башку тебе не забивал. Я ж не знал, что это братец сделал! Ты мне не сказала!
– Ты – ужасный…отвратительный человек…
– Кать. Я это уже усвоил, ага. Что там насчет твоего брата и матери? Давай я помогу. Если всё так…Если всё как Рус тебе сказал, что кто-то следит, значит, вероятно, так и есть. Давай поступим так…
– Мне не нужна твоя помощь! Особенно после того, что ты устроил! Я к тебе ни на метр теперь не подойду, – перебиваю в истерике. Не хочу его больше слушать. Вообще никак. Бесит.
– Ну можешь не подходить. Похер. Просто родные твои здесь при чём? Давай перевезем их временно. У меня есть такая возможность. Или просто охрану свою приставлю. Выбирай.
– Я выбираю, чтоб ты сдох!
– Спасибо, блядь.
– Не за что!
– И всё же…Придётся что-то решать. И люди, которые следили за нами. Если они следили, они уже в курсе, что ты не одна из давалок на одну ночь. А значит, тебе опасно отсюда уезжать. Не знаю, что за игру Рус затеял. С ним я поговорю позже…Но…Послушай меня…Кать.
– Да что?! – разворачиваюсь на него, а в уголках глаз снова слёзы выступают. А он уже ближе ко мне. Уже примерно в двух метрах. И снова надвигается на меня.
– Прости меня, – слышу отчаянное. На выдохе. И будто он тоже весь трясётся. Кажется, что впервые эти слова кому-то сказал…Или даже точно…Не кажется. По его взгляду вижу.
Моя грудная клетка вздымается. От стресса сползаю вниз и сажусь возле кровати, обхватывая свои колени, а он рядом со мной садится, чуть касаясь моего плеча.
– Мне нужно будет отъехать…Когда я вернусь, ты
– Глеб…
– М?
– Ты сказал, что проклят, потому что меня встретил. Что это значит?
– А то ты сама не знаешь, ведьма, – он говорит это и уходит, а я так и остаюсь сидеть на полу, удерживая в руках свои ослабшие ноги…
Глава 12.
Всему виной моя вспыльчивость…Однако, если бы не надавил, неизвестно чем бы закончилось…Могла бы и просто безмолвно бросить. Я же её уже выучил, блядь. Она точно могла. Ведьма. Катя, моя. МОЯ. МОЯ. Бесконечно часто пытаюсь вставлять это слово. Как вспомню, что натворил сейчас…Пиздец полный. Мутнеет перед глазами, чисто туманная субстанция накрывает с головой. Вот нахуй я так с ней? Да ебанутый потому что. Иначе не объяснить.
Теперь еду к Русу и похуй, что на дворе уже десять. Он ждёт меня в одном из моих клубешников. Как только позвонил ему, он сразу согласился встретиться. Успокаивал меня ещё, потому что по голосу слышал, что я пиздец злющий сейчас.
Выбиваю дверь с ноги в одну из приватных комнат, где ему отсасывает какая-то шлюха.
– Пошла, – гоню одним быстрым, она тут же подхватывает вещи и срывается с места, а он недовольно закатывает глаза, подтягивая приспущенные джинсы.
– Ну и нахуй так жить? Мне тоже пар надо сбрасывать.
– А я щас тебе сброшу.
– Чё заставил всё-таки рассказать?
– А ты не охуел ли часом, брат?
– Нет, не охуел. Охуел здесь только ты. А я для тебя же всё это и делаю.
– Вот щас вообще нахуй не смешно, Рус, не заливай. Она живет со мной. Ты бы Лин…
Глаза его как два факела загораются, едва три буквы её имени произношу. Замолкаю. Хотел спросить, смог бы он Линку вот так в покое оставить, но знаю ответ. Нельзя такое спрашивать…Так и не родившийся мой племянник умер в её животе прямо там…Вместе с ней…А человека, устроившего всё это мы так и не нашли, не наказали…
Мы с Киром и родителями тогда не знали, как рассказать Русу о том, что она умерла. Из комы только вышел, был весь заштопанный с ног до головы. Пришёл в себя и тут же встал на ноги. Встал и пошёл прямо с катетерами, проводами. Вырывал всё на ходу. Швы разошлись. Говорил, что увидеть хочет её…А её тогда уже похоронили давно. Как вспомню, так хуево дико становится. И выть хочется. А с ним вообще не представляю, что происходит. Тогда я искал тщательно. А чтобы найти, приходилось руки в крови уделать. Я уже и не помню сколько раз…Не помню скольких. Помню только, что зарево было перед глазами. И проще от всего этого до сих пор не стало. Тогда, наверное, я в Дьявола вот этого и превратился…