Десант из прошлого

Кондратов Эдуард Михайлович

— Дайте-ка взгляну еще раз на вашу бумажку, — хмуро сказал Вилли Шульманис, присаживаясь на край стола, похожего на длинный ящик.

О’Нейл неодобрительно крякнул и покрутил головой. Достал сложенный вчетверо жесткий листок, молча протянул коменданту. Пока тот придирчиво вчитывался в документ, Мартин обежал глазами помещение. Это была тесноватая и не очень комфортабельная комнатка. Телефон, пульт с двумя кнопками — красной и синей; четыре стула, низенький шкаф — сейф. В углу стандартная койка, родная сестра той, что стоит в домике О’Нейла.

Мартин обратил внимание, что окон здесь нет — значит, Шульманису приходится круглые сутки пользоваться искусственным освещением. Не оттого ли у коменданта красные веки?

Почему-то Мартин совсем не волновался, хотя ситуация была критической. Он знал, что вот-вот наступит момент, который поставит на карту жизнь и смерть. А в голову лезут глупости: что комендант портит зрение и что кадыкастый сержант, устало привалившийся к стене, должно быть, ночью храпит.

— Та-ак, — протянул Шульманис, возвращая О’Нейлу бумагу. Видно было, что он смущен и колеблется. — Все на месте — бланк, печать, подпись. Так… И все равно — по инструкции я должен выполнять, приказы господина Гейнца и только его.

— Сейчас половина третьего ночи, комендант, — усмехнулся О’Нейл. — Не дурите.

— Не учите! — неожиданно обозлившись, заорал Шульманис. — Я солдат, и нечего мне голову морочить. Плевать я хотел на ваши бумажонки — от президента ли они или от господа бога. У меня есть инструкция и приказ начальства. Точка!

— Вы упрямы… — начал было Мартин, но, увидев, что комендант перегнулся через стол и протянул руку к телефону, умолк. Глаза его сузились. Комендант не успел коснуться трубки — кулак Мартина коснулся его подбородка на мгновение раньше. Шульманис потерял равновесие и грохнулся на пол, в падении задев головой острый угол стола. Сержант трясущимися пальцами рванул из кобуры пистолет, но было поздно: ствол автомата уперся ему в живот.

— Не кричать, — с угрозой произнес О’Нейл, ловко обезоруживая охранника. — Встань и делай, что я прикажу…

Подняв над головой руки, бледный как стена сержант с ужасом смотрел сверху вниз на О’Нейла.

— Ему, — Мартин кивнул на уткнувшегося носом в пол Шульманиса, — заткни рот платком. На всякий случай затолкай два…

О’Нейл бросил на пол перед сержантом свой носовой платок, но тот не решался опускать руки.

— Действуй, ну! — прикрикнул Мартин.

После того как кляп был забит, ирландец приказал сержанту перерезать телефонный кабель, снять с Шульманиса ремень и связать ему руки. Затем по указанию О’Нейла крепко запеленал коменданта простыней.

— Сядь, сержант, — сказал О’Нейл. Тот, косясь на Мартина, подвинул к себе стул и сел.

Ирландец продолжал:

— Теперь слушай и мотай на ус. Вы влипли в грязное дело. Вместе со своими начальниками и, в основном, из-за них. Захват русского судна даром не пройдет — получены сведения, что к острову идет эскадра Советов. Чем это пахнет, сам представляешь. Разумеется, ты лично здесь почти ни при чем — вами командовали, вы подчинялись. Сейчас —

другое дело. Президент опомнился и отстранил Гейнца от руководства вооруженными силами.

— Как? — Глаза сержанта округлились.

— Да, отстранил. Сейчас с мятежом почти покончено, — невозмутимо продолжал импровизировать О’Нейл. — Я действую по приказу президента Карповского. Мне поручено взять под арест сообщников Гейнца — в частности, вашего коменданта. И еще: немедленно перебазировать пленных в зону «В», где их никогда не отыщут, сколько б ни пытались.

— Странно, — пробормотал сержант и осекся, поймав недобрый взгляд ирландца.

— Рассуждать — не твое дело, — строго заметил Мартин. — Если хочешь уцелеть, выполняй приказ. Неповиновение буду расценивать как измену. Понял, сержант?

Сержант вытянулся.

— А теперь — в казарму. Объясни часовым и дневальным, кто я, и выполняй мои приказы. Республика оценит твою дисциплинированность!

— Слушаюсь! — повеселевшим голосом выпалил сержант, сообразив, что ему уже ничего не грозит.

— Вот то-то, — назидательно проговорил О’Нейл, повернулся к сержанту спиной и неторопливо двинулся к двери.

* * *

Часовой, который разгуливал возле входа в казарму, не окликнул их: сразу узнал сутулую фигуру сержанта. Да и низкорослого ревнителя он уже видел в компании коменданта. Щелкнув каблуками, он негромко отрапортовал:

— Все в порядке. Происшествий нет.

О’Нейл с трудом подавил усмешку. Многозначительно кашлянул.

— Стив, позови дневального, — сухо сказал сержант.

— Слушаюсь! — Часовой нырнул в казарму и вскоре вернулся с заспанным дневальным.

— Наш новый начальник, — сержант чуть поклонился в сторону Мартина, — господин О’Нейл.

Оба солдата, впились глазами в Мартина.

— Вы, — ирландец ткнул пальцем в грудь дневального, — пройдите к бараку русских и позовите сюда моих солдат Бостона и Вейса. Живее!..

— Слушаюсь!.. — Козырнув, солдат исчез в темноте.

— Заглянем в казарму, — распорядился О’Нейл.

Оставив у входа часового, они с сержантом вошли внутрь тщательно замаскированного барака, где размещалась казарма. В глубине ярко освещенного коридора виднелась дверь, откуда доносилось похрапывание. Вдоль стены тянулись козлы с автоматами, прямо возле выхода стоял столик с телефоном и маленьким пультом. Рядом с ним табурет — место дневального.

Мартин внимательно осмотрел помещение.

— Окна с решетками? — для чего-то спросил он.

— Да, господин старший ревнитель, — коротко ответил сержант.

— Зачем пульт?

— Боевая тревога — раз. — Сержант загнул палец. — При операции «мимикрия» — два, сигнализация центру — три, включение напряжения — четыре…

— Угу, — буркнул О’Нейл.

— Мы уже здесь, шеф, — послышался за дверью басовитый голос негра.

Ирландец и сержант вышли наружу. Бостон и Вейс часто дышали. Дневального с ними не было.