Десант на Плутон
Шрифт:
– Посмотрите. Это синтез локационного сканирования.
Глинич развернул над пультом объемное изображение Харона, затем укрупнил одну его часть, убрал фон, и экипаж «Амура» увидел необычную картину: поверхность небольшой планетки покрывал геометрически правильный узор глубоких прямоугольных в сечении рвов.
С минуту все молчали, разглядывая ландшафт, скрытый от прямого наблюдения белой дымкой атмосферы, но доступный локаторам корабля. Потом Абдулов хмыкнул:
– Каналы, что ли?
– Не знаю. Раньше их не было. Я имею в виду, что с Земли их нельзя разглядеть в телескопы.
– Но
– Возможно, это просто система трещин…
– Разуй глаза, Эдуардыч! Рвы выглядят как искусственные каналы! Неужели будешь спорить?
– Не буду.
– Надо садиться, командир!
– Абдулов оглянулся на бортинженера.
– Миша, мы сможем нырнуть на дно атмосферы Харона?
– Хоть сто порций!
– ответил жизнерадостный Миша Жуков: рот до ушей, нос пуговкой, азартные желтые глаза.
– Машина работает как часы. Генератор, правда, пошел на снижение мощности… но это объяснимо, мы же на Земле не гоняли его так, как здесь.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что генератор может гавкнуться в любой момент, - буркнул Денис.
– Так, Михаил Батькович?
– Ага, - с той же жизнерадостностью ответил бортинженер.
– Ни фига себе! В таком случае нам домой бы как-нибудь добраться, а не приплутониваться.
– Вот и я думаю…
– Сначала надо найти «Калифорнию», - мрачно сказал Денис.
– Пока не найдем, на возвращение и не надейтесь.
– Да я что, как скажете…
– Есть!
– вдруг издал восклицание Глинич; для обычно меланхолически настроенного планетолога такой взрыв эмоций был в диковину.
– Вижу!
– Что ты там увидел?
– посмотрели на него все.
– Металл! Локатор засек на поверхности Плутона металлический объект!
– Ну и что?
– пожал плечами Абдулов.
– «Калифорния»?
– мгновенно отреагировал Денис.
– Масса большая, может быть, и «Калифорния».
– Или большой железный метеорит, - возразил Абдулов.
– Сейчас Батя проверит параметры и даст заключение.
Батей все они называли бортовой компьютер.
Денис от волнения дернул рукой, всплыл над креслом: он не был пристегнут страховочным ремнем, а в кабине царила невесомость.
– Давай быстрей!
– Батя и так трудится вовсю.
– Засек координаты района?
– Обижаешь, командир, не промахнемся. На следующем витке покажу это место. Помните, мы зафиксировали самый большой паровой фонтан на экваторе? Это примерно в том районе. Потерпите двадцать минут.
В рубке «Амура» наступила тишина.
Денис и Абдулов не сводили с экранов глаз.
Миша Жуков порхал по кабине, как бабочка, то исчезая в люке, ведущем в соседний - приборно-агрегатный отсек, то появляясь вновь. Он работал с бортовой аппаратурой, контролирующей состояние систем и узлов корабля, поэтому не мог отвлекаться на созерцание космических панорам, однако иногда приклеивался к обзорным экранам, чтобы бросить заинтересованный взгляд на двойную планету, скрывающую под туманной воздушно-паровой оболочкой неведомые тайны.
Двадцать минут - именно столько требовалось «Амуру» на один виток вокруг Плутона на заданной высоте -
– Вот, смотрите.
– Глинич подвел крестик курсора к вихревому облачному образованию на белом фоне атмосферы.
– Даю обработку локационного поля.
Картина на главном обзорном экране изменилась.
Туманный слой стал почти прозрачным, позеленел, и сквозь него проявился необычный ландшафт - скопище гигантских снежинок размером с земной стадион, соединяющихся в удивительной красоты «снежную корочку». А в центре одной из «снежинок» торчало овальное черное пятнышко, похожее на арбузное семечко.
– «Калифорния»?
– проговорил Денис пересохшими губами.
– Если это американцы, почему они не отвечают на запросы?
– резонно заметил Абдулов.
– Не знаю… но это они! Будем садиться! Всем по местам, начинаем подготовку. Радио на базу: нашли шаттл, на вызовы не отвечает, идем на Плутон.
«Амур» уперся в пространство, замедляя скорость…
6
Белесая бездна без конца и края, ни одного ориентира не видно, сплошной туман, кое-где распадающийся на клочки и струи, расступающийся пузырем и тут же расползающийся пеленой.
Лед под ногами, то бугристый и волнистый, как стиральная доска, серый, запыленный, с вкраплениями мелких и крупных булыжников, то удивительно белый, ровный и гладкий, как каток.
И странные звуки, то и дело прилетающие из тумана: серии гулов и отголосков разного тембра, щелчки, свисты, скрежет, булькание, шипение пара, удары, сотрясающие почву, вызывающие недолгое глухое эхо.
Они стояли втроем - Миша Жуков остался на борту - на синеватой пластине льда и озирались по сторонам, жадно всматриваясь в туман и вслушиваясь в долетавшие со всех сторон звуки. Молчали, ожидая появления из тумана неких чудовищ, издающих рев и гул. Но шумы продолжали доноситься отовсюду, а чудовищ все не было, вокруг завивались спиралями белесые струи тумана и ничего кроме.
– Парилка… - пробормотал Абдулов.
Никто ему не возразил. Атмосфера Плутона и в самом деле на восемьдесят процентов состояла из водяного пара, хотя при этом температура приповерхностного слоя такого, с позволения сказать, воздуха не превышала минус двенадцати градусов по Цельсию.
«Амур» не подвел.
Посадка прошла удачно, несмотря на переживания бортинженера и опасения экипажа по поводу «ныряния в омут с непредсказуемыми последствиями». Корабль вел себя практически идеально, совсем не так, как те ракетные корабли, которыми командовал Молодцов до этого полета.
Сели они примерно в десяти километрах от «снежинки», в центре которой разместился американский шаттл, до сих пор не подающий признаков жизни. В том смысле, что он не отвечал на радиозапросы, хотя, судя по тепловому излучению и электромагнитному фону, был в исправном состоянии. Единственное, что настораживало: по анализу Бати выходило, что весь он покрыт сверху тонкой корочкой льда и изморози. А такое могло случиться лишь в одном случае: если на его борту не было людей, которые должны были контролировать состояние шаттла и включать время от времени системы внешней очистки корабля.