Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ
Шрифт:
– Значит, ожидается усиление обороны врага! – заключил комбриг Тарасов. – Нужно упредить как-то…
– Попросим Валдай, – сказал подполковник Латыпов. И составил шифрограмму на имя Курочкина. Под вечер наши штурмовики обработали бомбами разведанный район.
Среди биваков отделений и взводов ходил стрелок И.Н. Белоусов. Он, как и все, оброс бородой. Лицо почернело от мороза и копоти. Его спрашивали насчет баяна. Он отшучивался: «Музыка со всех сторон!» Радовались ребята: «Скоро избавимся – к своим идем!»
– Не туда повели нас! – уверенно говорил
Кто-то посоветовал с надеждой:
– Скажи командирам.
– Они сами с усами! – вновь посмеивался стрелок. – Деньги есть, и девки любят, на беседу позовут…
Слух о Белоусове докатился до штаба бригады. Стрелка знал Мачихин, помнил Тарасов по песне «Синий платочек», по игре на баяне. Кое-кто перепевал частушку Белоусова:
Надоело, надоело
Свои перышки таскать.
Папы, мамы, прячьте девок:
Мы идем любовь искать!
Белоусова попросили показать на карте маршрут, каким он разведал линию обороны немцев. Ведь бригада, истекая кровью, отходила от Меглина и Тарасова. Напряжение атак еще не опало. Свежа была память о погибших. И так было заманчиво верить разбитному лыжнику…
Разрабатывая маршруты на преодоление обороны фашистов, командование группы десантников, конечно, предполагало, что штабы немцы оберегают усердно, и не рассчитывало на легкую победу. Опрос пленных и местных жителей, донесения партизан, сведения разведки – все указывало на то, что у противника сильные опорные пункты, хутора и селения укреплены умело, наличествуют артиллерия и танки, минометные батареи, есть и шестиствольные.
Действительность оказалась строже, чем предположения советских командиров. И воспоминания бывшего комиссара зенитно-пулеметной роты МВДБ-1, ныне секретаря парткома завода в Куйбышеве А.В. Калиничева, подкрепляют это утверждение.
«Был получен приказ: идти на соединение с нашими частями через линию фронта, – рассказывал Андрей Васильевич. – Определен был азимут, намечены позиции сосредоточения и атаки. На этот раз впереди бригадной колонны должна была двигаться и прокладывать лыжню отдельная зенитно-пулеметная рота. Командир роты Сергей Стефанович Серебряков выдвинул на первый план взвод младшего лейтенанта М.И. Бурдэ, как наиболее сохранившийся и боеспособный.
На закраине леса приостановились первые ряды. Основные колонны еще только выходили из чащобы. Бойцам было приказано подготовиться к броску за немецкие траншеи и окопы, обтекая доты и дзоты, обозначаемые врагом редкими вспышками ракет. Это заняло минут тридцать-сорок. В ночном мраке, подбеленном пеленой снега, виделась впереди прогалина – чистое поле шириной, быть может, метров сто. Как нам говорили, тут наши ребята проникали к самой передовой фашиста, а баянист Белоусов даже в деревне Черной побывал.
За голой прогалиной вспыхивали молнии ракет – там, как мы полагали, рисовалась линия фронта, там наши. Наши!..
Бойцы
В нетерпении хотелось бежать вперед. Мы с командиром роты С.С. Серебряковым и младшим лейтенантом М.И. Бурдэ очутились в первой цепочке. Пересекли почти всю поляну. Попадались кустики сосны. И уверенность наша становилась все крепче: одолеем последний рубеж!.. Серебряков приостанавливался, глядя на часы: общая атака назначена на 24 часа…
И поднялся ураган!.. Иного слова не подобрать. Винтовки, автоматы, пулеметы, минометы – все было пущено фашистом в ход. В одно мгновение над поляной перекрестились осветительные ракеты. Мы очутились как на ладони, открытые для пуль и осколков со всех сторон.
Упали в снег. Скомандовали: «Огонь!» Затрещали выстрелы лыжников. Где-то, как эхо, звучало «ура!» и захлебнулось. Кто-то кричал истошно от боли. В двух шагах от меня уткнулся в снег старший лейтенант, душевный друг, отличный командир роты, Сергей Стефанович. Как подстреленная птица, упал Михаил Исаакович Бурдэ. Ни тому ни другому помощь не понадобилась…
Даю приказ на отход в лес. Отползаем по едва заметной низинке. Тащим лыжи, автоматы. Со мною старшина роты Лужников, уральский парень из Чусовой, оружейный мастер Степан Колодкин… И больше никого – пули и осколки настигли! И мы все трое ранены. Старшина роты с перебитой рукой. Все же мы доползли до густого ельника, выбравшись из зоны поражения.
В этот свинцовый буран попал и командир бригады Александр Ильич Мачихин. Должен заметить, что военком почти всегда в тылу немцев стремился быть впереди, в самом опасном месте, и своим примером звать бойцов к победе. Едва отдышавшись под елью, я услышал крик: «Комиссара бригады убило!» От меня это было метрах в сорока. Быстро прибежал туда. Мачихину уже оказывали первую помощь. Нашли пустую волокушу и на нее положили комиссара. Политотдельцы и сотрудники особого отдела утащили Александра Ильича в низину, за толстые деревья, чтобы укрыть его от огня противника».
Главную роль в спасении военного комиссара бригады сыграл комсомолец Саша Дурнов. Вот выписка из его наградного листа:
«Дурнов Александр Никитич, младший лейтенант госбезопасности, рождения 1916 года, член ВЛКСМ, уроженец города Хвалынска Саратовской области.
В ночь на 28 марта 1942 года при попытке прорыва бригады через линию фронта на соединение со своими частями Дурнов А.Н. был в передних рядах атакующих. Во время сильного обстрела был тяжело ранен комиссар бригады, старший батальонный комиссар А.И. Мачихин. Младший лейтенант Дурнов вынес его на руках из зоны обстрела. Принимая тогда же участие в боевых действиях, Дурнов погиб в бою».