Десантура

Ивакин Алексей Геннадьевич

– Конечно, лично я вижу в институте комиссаров - элемент контроля коммунистами над армией, - фон Вальдерзее флегматично жевал бутерброд с ветчиной.
– Насколько я понимаю, Сталин так и не доверяет Красной Армии, после процессов тридцатых?

– Это вы, герр обер-лейтенант, у Сталина и спросите...

– Еще спросим, господин подполковник, еще спросим...

Тарасов едва сдержал ухмылку:

– Юрген, но вермахт тоже находится под контролем НСДАП? Не так ли?

– Нет. Не так. Конечно, у нас есть политические руководители - они следят за поддержанием

национал-социалистического духа, но моей работой из политиков никто не руководит.

– Юрген, вы уверены?

Фон Вальдерзее аж поперхнулся ветчиной:

– Интересно, кто из нас допрашиваемый? Итак, почему ваше военный совет принял решение уйти под Игожево?

Тарасов вздохнул...

**

Раздавленные неудачей в главном бою все операции, десантники разбредались по своим шалашам. А в штабе шел горячий спор. Что делать дальше?

Немцы уже обнаружили расположение лагеря - сегодняшняя атака полевого госпиталя подтвердила это. Понятно, что это была разведка боем. Но отсюда следует, что промедление подобно смерти. Необходимо сниматься и уходить. Но куда уходить, имея на руках двести раненых, из которых половина - тяжело? Тащить на себе? КУДА??

– Гринев! Тварь! Ты, где был, где был?
– Тарасов вскочил с березовой чурки, заменявшей стул, когда комбриг-двести четыре вошел в штабной шалаш.

– Подполковник, успокойтесь!
– крикнул на него Латыпов.

А Гринев побледнел и схватился за раненое плечо. Несколько картинно, правда, как показалось Мачехину. Гринева поддержал его комиссар - Никитин.

– Вы слова подбирайте, Тарасов, - почти крикнул Никитин.
– Видите, Георгий Захарович ранен!

Гринев, поморщившись, сел за дощатый стол. Потом он погладил себя по плечу и бесцветным голосом начал:

– Бригада попала на замаскированные огневые точки - вкопанные танки. И кинжальный фланговый огонь крупнокалиберных пулеметов...

– Положить десантников за зря? Увольте!
– рявкнул на Тарасова Никитин.

– Была бы моя воля - уволил бы в расход, товарищ полковой комиссар! Доклады тут не надо докладывать. Надо приказы выполнять!

– Спокойно, подполковник. Все же двести четвертая имеет боевой опыт - и Болград с Кагулом в Молдавии, и бои с белофиннами в составе Пятнадцатой армии, остановил Тарасова Латыпов.

– А эти тут причем?
– презрительно кивнул в сторону Гринева и Никитина Тарасов.

– Ефимыч, спокойнее...
– шепнул ему Мачехин.

А дневальный подбросил еще одну охапочку дров в печку-чугунку. Она защелкала, затрещала, и чайник снова забурлил кипятком.

– Еще раз говорю!
– встал Латыпов.
– Полеты будем разбирать дома. Давайте решать. Что. Делать. Дальше.

Полковник раздельно, почти по слогам, произнес последние слова:

– Шишкин, доложите обстановку.

– Южный берег реки Явонь немцами сильно укреплен. Дзоты. Закопаны танки. Окопы в полный профиль. Вдоль берега дорога Демянск-Старая Русса. По дороге курсируют бронетранспортеры. В Лесистых участках - дозоры по пять-семь солдат. Саму

дорогу постоянно чистят мирные жители из Демянска, Доброслей, Игожево и других населенных пунктов. Разведка обнаружила, что в Игожево расположен штаб восемьдесят девятого полка и семьсот седьмого штрафного батальона. И какой-то генерал...

– Это когда Малеев там генерала обнаружил?
– удивился Латыпов.

– Позавчера еще, товарищ полковник!
– ответил майор Шишкин.
– Лежали в засаде, наблюдали как старик в штанах с лампасами зарядку делал. Взяли ефрейтора из дозора, но тот помер случайно, прежде чем о генерале рассказал.

– Случайно?
– засмеялись командиры.

– Перестарались, - буркнул начштаба.
– Виновные наказаны.

– Как?
– спросил Латыпов.

– Трое суток гауптической вахты с отсрочкой приговора до окончания операции, продолжил Шишкин.
– В Демянске же, как минимум два батальона пехоты, плюс полк СС дивизии 'Мертвая голова', плюс шесть батарей ПВО у аэродрома... Считаю целесообразным выступать на Игожево.

'Если идем под Игожево - это шанс Гриневу отвертеться от ответственности...' - подумал Мачехин и посмотрел на своего комбрига.

– Демянск нам сейчас не взять, - внезапно сказал Тарасов.
– Моральный дух в бригаде - ниже бруствера. Голодные, истощенные, ни одного полноценного победного боя. И вот еще... Что штаб фронта скажет по поводу изменения плана?

– Самодеятельности не будет, - отрезал Латыпов.

– Это хорошо, - буркнул Тарасов и, не удержавшись, покосился на Гринева. Тот сделал вид, что не заметил намека. Только потер плечо и поморщился.

– Если штаб фронта добро не даст - атакуем Демянск всеми силами с юго-запада, Латыпов тоже сделал вид, что ничего не заметил.

Добро было получено.

Через час.

Еще через час десантники вышли из лагеря в сторону деревни Игожево. Первым шел батальон под командованием капитана Жука. Батальон должен был оседлать дорогу Демянск-Старая Русса и создать коридор для прохода всей бригады на юг. Усилили его пулеметной ротой и ротой разведки.

А с полевого аэродрома эвакуировали еще пятнадцать человек.

**

Коридор пробить удалось. Небольшой - шириной всего восемьсот метров.

И ждали подхода бригады, отбивая одну атаку за другой. На дороге уже горел немецкий танк и три бронетранспортера. Поле было усеяно фрицами. Приданные первому батальону разведчики даже умудрились взять в плен немца, оказавшегося шарфюрером из дивизии СС 'Мертвая Голова'. Ну или 'Тотенкопф', если хотите.

Немец был здорово напуган, когда его допрашивали - злые, небритые, осунувшиеся лица русских не обещали ничего хорошего. Выяснить у шарфюрера удалось немного. Атаки здесь немцы не ожидали. Более того, надеялись, что советские десантники уйдут обратно, в болото, где их можно будет блокировать и уничтожить. А тут неожиданный бросок русских там, где их не ждали. Но теперь эсэсовцы подтягивают резервы, силами до одного полка. И ждать их нужно с минуты на минуту.