Десять кругов ада
Шрифт:
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Обычно приказ о рабочем воскресном дне подготавливался заранее, за несколько суток зэков оповещали об этом. Ну и тут одно к одному: Львова вызвали в Москву, обязанности начальника колонии временно исполнял заместитель по производству Баранов. У него была хреновая черта - заботился всегда только о плане, а люди побоку. Какой там режим содержания - пусть пашут как бобики...
Баранов издал приказ о работе в выходной только вечером. По его мнению, горел план. Это значит, назавтра надо выгнать Зону на внеурочную
К этому времени многие зэки отправились уже в баню - побриться да постираться, кто завалился книжонки почитать, кто - за письма, в общем, обстановка в Зоне была нерабочая. Попивали чифирь, слушая колонийское радио, и вдруг на тебе - передает оно: важное сообщение - на работу. Многие в тот момент под балдежом уже были, на работу не выходить, под оком прапорщиков не светиться, отчего бы не покурить да не почифирить...
Тут же на вахту стали приходить завхозы из отрядов, докладывая осужденные отказываются выходить на работу. Баранов же не хотел признавать свою ошибку и своим баритоном объявил по селектору всеобщее построение.
Собрались офицеры на разводной площадке, а она - пуста. Кроме них, не подошел никто из отрядов. Из осужденных. Приехали...
Бунт.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Волков принес перехваченную записку в ПКТ Воронцову. Бросил ее передо мной и уселся задом на край стола. Я поморщился:
– Что тебе - стула нет?
– Простите...
– ухмыльнулся капитан, - а ваш праведник, судя по тексту, пахан Зоны?
– Ну и что? Авторитет.
– Я развернул скомканную бумажку и включил настольную лампу.
Кваз!
Завтра сходняк. Как ты скажешь, так и сварганим. Пульни депешу. Зона в кипише. Надо давить режим беспредельников ментов и сучий парламент, мы правы. Завтра всей зоной не выйдем на пахоту. Пока сдерживаю, не даю бить сук. Но кое-кого из козлов надо проучить.
Хмурый.
– Что скажешь?
– не выдержал капитан.
– Ты же оперативник, думай.
– А что тут думать... Нужен ответ Квазимоды.
– Ну, вот и иди к нему, попроси, - улыбнулся я.
– Он меня пошлет, - мрачно вздохнул Волков, - нужно идти тебе, Василий Иванович. Дело серьезное... он в твоем отряде, вы в приятельских отношениях...
– Только не груби, капитан... это ты в приятельских отношениях с некоторыми осужденными... продолжать?
– Не надо, - зло скривился Волков.
– Дело очень серьезное, вам решать...
– А чего решать? Все уже решено...
– Я достал из кармана клочок свернутой бумаги и бросил перед капитаном на стол.
Хмурый!
Дуру не гоните! Головой паплатишься если не погасишь бунт. За твою дурь мне расплачиваться и другим. На сходняке утихомирь кодлу до мово выхода с кичи. Вы што думаете танковый полк зря при городе хавалку жрет? Кроме нас тут воевать ему не с кем. Думать нада! Башкой ответишь!
Кваз.
Уделал
Я попросил:
– Передайте ответ Хмурому по цепочке, из которой изъяли его письмо. Все должно быть чисто. Понимаете?
– Не учи ученого...
– хлопнул дверью и вышел. Но письмо к Хмурому попало только через сутки...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Давно уже у нас не было, чтобы одновременно такое большое количество преступников стало неуправляемым.
– Сколько вышло на работу?
– Баранов спрашивает у нарядчика.
– Дежурные по котельной - восемь человек. Из цеховиков - никто.
– Чем объясняют невыход?
– зло уже спрашивает майор у топчущихся здесь трех завхозов. Вырисовывается общая картина: работать в выходные не хотим; дайте отдохнуть, не ровен час несчастный случай какой, а они стали частыми на вашем долбаном производстве; не хочется погибать, надоело.
Пошли офицеры по баракам, а там уже кричат:
– Кто морячка убил - ответит? Почему правды не знаем?!
– Филин уходить не хотел, опер его заставил, а сам сдал! А теперь ему новый срок лепят!
– За Леху Лунева кто будет отвечать?!
– Хватит, завтра придавит на стройке!
Офицеры тоже в крик:
– Нырков, строй свою бригаду!
– Сорокин, в строй давай!
– Удодин, гони своих!
Им отвечают:
– Да плевать мы хотели на вас, пиночеты! Порядок наведите, люди дубарят ни за что!
– Список отказников на вахту!
– кричат офицеры.
– А кто пойдет - идите, не ждите новых приглашений.
Тут заулюлюкали зэки:
– Кто пойдет, прибьем, паскуды! Петухами закукарекаете!
И на плацу стали собираться со всех отрядов самые дерзкие.
– Разойдись!
– орали прапорщики, но куда уж там...
Люди не знали, что они хотят, знали - чего не хотят.
Тут уже прапоров матом стали посылать, полетели в них камешки, палки. Поехала буза...
Когда Медведев прибежал в Зону, перепуганный нарядчик сообщил о том, что в промзоне начались драки.
Посоветовал бежать в прессовый цех.
Ворота в промзону еще не успели закрыть, и подгоняемые офицерами активисты заспешили туда на помощь контролерам.
В цехе, куда влетел Медведев с тремя офицерами, привычно лязгали пуансоны. В глубине, у станков, слышались мат, угрозы, гром железа.
Там, норовя схлестнуться в поединке, крутились в японском танго стравленных два молодых зэка. Глаза у обоих завязаны. Шел смертельный поединок втемную - развлекуха блатных. У каждого в руке сверкало по большому тесаку-приблуде, и кто-то азартно подначивал их к схватке, а кто-то предупреждал: "Не подходи! Убьют, кто вмешается!"