Десять лет спустя
Шрифт:
Он взглянул на часы — было шесть вечера — и подошел к окну.
Небо было черное и ясное, с мириадом звезд и полной луной; темная громада Петропавловской крепости величественно покоилась на противоположном берегу Невы, а слева, в свете фонарей величественно изгибался самой красивой в мире дугой Дворцовый мост.
Император задрожал от сладостного нетерпения и принялся торопливо одеваться.
… Ульянов был ошеломлен. Удар оказался неожиданным, и требовалось какое-то время, чтобы его по-настоящему ощутить. В первую минуту Ульянов даже не успел расстроиться.
— У
«Теперь даже оставаться в этой квартире неудобно, — подумал Ульянов. — Надо забирать вещи и сматываться».
— Благодарю вас за роскошный букет, г-н Ульянов, — смягчилась Анжелика. — Вы ужасный дон Жуан, но настоящий джентльмен, должна отдать вам должное.
«Следует оставаться джентльменом до конца», — подумал Ульянов.
— Вы, по-моему, куда-то собирались, Анжелика. Позвольте мне вас проводить.
— Вы можете проводить меня только до извозчика. Дальше вам нельзя — я еду на Шпалерную.
— Разве к Льву Абрамовичу уже пускают? — удивился Ульянов.
— Пока нет, — тяжело вздохнула Анжелика, — но все равно надо ехать. Может что-нибудь разузнаю.
— Подождите, пожалуйста, я возьму с собой чемодан, — сказал Ульянов.
— Думаю переехать в гостиницу.
— Как знаете, — просто ответила Анжелика.
Они остановили извозчика на углу Невского и Николаевской.
— Прощайте, Анжелика, — с чувством сказал Ульянов.
— До свидания, г-н Ульянов, — ответила Анжелика. — Всего вам доброго. Мне бы хотелось, чтобы вы стали немного похожи на Льва Абрамовича.
«Есть в каждой женщине какая-то загадка, — подумал Ульянов. — Дался же ей этот Каскад!»
— Сейчас трудное время, Анжелика. Вы не боитесь показываться на Шпалерной и хлопотать там о политическом?
— Боюсь, — просто ответила Анжелика, — но что делать?
Ульянов почувствовал, что краснеет. Неужели еще не разучился?
Потом он вспомнил, что вот также десять лет назад его навещала в тюрьме Надя. Впрочем, тогда это было не столь опасно. Ему вдруг тоже захотелось поехать на Шпалерную, хотя он и понимал, что это будет безрассудный шаг. Додумать эту мысль он не успел: Анжелика села в карету и захлопнула за собой дверцу.
Ульянов еще долго смотрел вслед удаляющейся карете и думал, что природа ошиблась, сделав эту девушку простой служанкой.
Владимир Ульянов несомненно принадлежал к той категории людей, вся философия которых представляет собой некий иллюзорный мир, но в отличие от большинства подобных индивидуумов он не оставался подолгу в плену одних и тех же иллюзий. Едва карета свернула за угол, Ульянов поднял свой чемодан и направился в ближайшую рюмочную.
Узурпатор уже битый час разгуливал по городу, и никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Вечер выдался прекрасный — ясный и морозный. Такие дни редко случаются в Петербурге в декабре. Неудивительно, что горожане в изобилии высыпали на улицы, чтобы пошуметь, попьянствовать, поприставать к девкам, а при случае и набить кому-нибудь морду — словом, как следует прорепетировать предстоявшие рождественские празднества. Обстановка в городе не выглядела особо напряженной: после жестокого
Император шел по хорошо освещенным улицам, но никто его не узнавал. Если поначалу он боялся, что его признают, то теперь его раздражало всеобщее невнимание. «Проклятые холопы,
— думал полковник, — хозяина не узнают!» На Марсовом поле два пьяных подростка встретили его вопросом:
— Папаша, закурить не найдется?
«Черт знает что! — подумал император, выдавая ребятам папиросы. — Если уж меня не узнают, то хоть бы полковничий мундир уважили».
Он закурил сам и поспешил к Невскому проспекту. Ему вдруг пришло в голову, что нет ничего удивительного в том факте, что прохожие не знают его в лицо. Его и раньше не знали! Десять лет назад он регулярно посещал бары и кабаки, причем инкогнито, а теперь эта шлюха нагнала на него совершенно необоснованных страхов.
Он вышел на Невский и огляделся по сторонам. Огляделся уверенно, по-хозяйски. Теперь он был уверен, что ничего ему здесь не может угрожать. Едва он окончательно укрепился в этом мнении, как его … узнали.
— Господин полковник! — раздался радостный голос за спиной узурпатора. — Сколько лет, сколько зим!
Император обернулся. Перед ним стоял в жопу пьяный Ульянов с большим чемоданом в правой руке.
— Вот так встреча! — весело вопил Ульянов. — Десять лет не виделись! Что-то вы какой-то хилый, полковник. Когда вы последний раз занимались онанизмом?
— Здравствуйте, г-н Ульянов, — испуганно пролепетал император.
Он тут же понял, что допустил оплошность. Ульянов, однако, этого не заметил. Во-первых, он уже не помнил, под какими именами полковник знал его десять лет назад. Во-вторых, он был уже крепко поддат. Наконец, the last but not the least, Ульянов по-прежнему считал, что имеет дело с обыкновенным полковником, и не придавал этому знакомству серьезного значения.
— Ну, пойдемте выпьем за встречу, — предложил он, — а заодно поведаете мне, почему этот сучий потрох, которого вы, помнится, так любили, до сих пор не произвел вас в генералы.
«В конце концов, выпить можно и с ним,» — подумал полковник Бздилевич. Он уже и сам собирался заглянуть куда-нибудь, снять напряжение.
В этот момент император обратил внимание на какого-то низкорослого субъекта в идиотской красной шапке, стоявшего невдалеке и как-будто наблюдавшего за ним. Император, впрочем, отметил это про себя совершенно машинально и тут же об этом забыл.
Ульянов переложил чемодан в левую руку, а под правую взял полковника и потащил его на Караванную, в любимую розливуху Воровского. Это была типичная петербургская винница с огромным залом в форме прямоугольника, две короткие стороны которого были выкрашены в зеленый цвет, а длинная утопала в бутылках, и вдоль нее тянулась дубовая неполированная стойка. Дым, стоявший коромыслом, не забивал аппетитный смешанный запах портвейнов, многочисленные посетители весело суетились за чрезмерно высокими и оттого крайне неудобными столиками, в углу спал какой-то интеллигент в дешевой шубе — одним словом: было грязновато, хмыревато и славно.