Десять ли персиковых цветков
Шрифт:
Он оттолкнул меня здоровой рукой и тут же ужасно закашлялся, выплюнув столько крови, что я не смогла сдержать слез. Этим толчком он исчерпал свои последние силы и завалился на бок. Грудь его часто вздымалась, но он не мог даже пошевелиться.
Я подползла к нему и снова крепко обняла.
– Ты хотел проглотить всю кровь? Сколько тебе лет? Думаешь, я разочаруюсь в тебе, если дашь слабину?
Он с трудом унял кашель, попытался поднять руку, но не сумел. Было видно, как тяжело ему вымолвить хоть слово, но он сделал вид, что все в порядке и тихо проговорил:
– Все хорошо, не так уж сильно я ранен, пустяки. Ты… не плачь.
Я держала его обеими руками и не могла вытереть слезы, лишь смотрела ему в глаза.
– Ты пожертвовал свой изначальный
Он замер. Закрыл глаза.
– Слышал, Мо Юань проснулся. Будь с ним, я знаю: он хорошо о тебе позаботится, куда лучше, чем я. Забудь меня.
Я смотрела на него, не желая верить в происходящее. Казалось, мгновение растянулось в вечность. Вдруг Е Хуа открыл глаза и яростно, тяжело дыша, заговорил:
– Я умираю, а все не могу тебе сказать: я всегда любил только одну женщину – тебя, Цянь-Цянь. Вовек меня не забывай. Если посмеешь забыть, если только посмеешь… – его голос понизился до шепота, – что мне тогда делать?
Я склонилась к его уху:
– Ты не можешь умереть… Е Хуа, держись. Я отнесу тебя к Мо Юаню, он что-нибудь придумает…
Но тело Е Хуа медленно тяжелело в моих руках.
Я закричала:
– Если посмеешь умереть, я тут же пойду к Чжэ Яню за снадобьем забвения, начисто тебя забуду, ничего о тебе в памяти не оставлю! Буду жить припеваючи с Мо Юанем, Чжэ Янем и Четвертым братом, никогда о тебе не вспомню!
Е Хуа затрясло. Спустя время его губы искривила судорожная улыбка:
– Как пожелаешь.
Это были его последние слова.
«Как пожелаешь».
Глава 23
Три жизни, три мира
Я сидела на втором этаже чайной в мире смертных и смотрела представление. Прошло три года, как Е Хуа покинул меня.
Три года назад в битве на реке Жошуй погиб Цин Цан, а Е Хуа, принеся в жертву изначальный дух, утратил все души хунь и по. Веер Нефритовой Чистоты, вобрав в себя почти все мои силы, ударил по колоколу Императора Востока, и тот семь дней звенел отчаянной скорбью.
Чжэ Янь рассказывал, что к моменту его прибытия Е Хуа давно перестал дышать, а я, вся в крови, с всклокоченными распущенными волосами обнимала его, сидя у подножия колокола. Я отгородила нас с Е Хуа столь плотным магическим барьером, что никто не мог к нам подойти. На скорбный звон колокола Императора Востока к реке Жошуй явились бессмертные со всех восьми пустошей. Небесный владыка прислал за телом Е Хуа четырнадцать старейшин. Эти старейшины семь дней и ночей бились с моим барьером, ударяли по нему молниями и призывали гром, но от их усилий на нем не появилось даже крохотной трещины.
Чжэ Янь говорил, что подумал, будто я собираюсь всю жизнь просидеть вот так с телом Е Хуа в объятиях. К счастью, звон колокола далеко разошелся и, в конце концов, потревожил находившегося в затворничестве Мо Юаня. На восьмой день наставник явился к реке Жошуй.
Я не помнила, что мне говорил Чжэ Янь. Тогда мне казалось, что вместе с Е Хуа умерла и я. Не так уж и плохо просидеть на берегу реки Жошуй всю жизнь, обнимая его. Пусть он больше не может открыть глаза и его губы больше не растянутся в улыбке, пусть он больше не может, тяжело дыша от волнения, шептать мое имя мне на ухо, пусть он больше не… Пусть, но я хотя бы могу смотреть на его лицо, я хотя бы знаю, что он рядом.
Чжэ Янь сказал, что Мо Юань пришел на рассвете восьмого дня. У меня сохранились смутные воспоминания о его появлении. Кажется, я сидела у колокола, в моей голове разливалась пустота, и не было никаких мыслей ни о прошлом, ни о будущем. Вдруг, распахнув глаза, я увидела наставника, стоявшего по ту сторону барьера. Он, чуть нахмурившись, смотрел
В моем помертвевшем сердце что-то слабо встрепенулось. Только тогда до меня дошло, что я по-прежнему жива, но Е Хуа преподнес колоколу свой изначальный дух, и все его души рассеялись. Е Хуа умер. В паре шагов от меня стоял Мо Юань, который наверняка знал способ спасти Е Хуа, ведь мой наставник сам когда-то прошел испытание колоколом и сумел вернуться. Я подумала: если только он сумеет спасти Е Хуа, если только Е Хуа сможет еще раз назвать меня Цянь-Цянь, я охотно подожду не только семьдесят, но и семьсот тысяч лет.
Я убрала магический барьер и, прижимая к себе тело Е Хуа, опустилась перед Мо Юанем на колени, моля его о помощи. Когда я попыталась подняться, оказалось, что тело меня не слушается. Наставник в мгновение ока преодолел разделявшие нас два шага, долго осматривал Е Хуа и наконец мрачно сказал:
– Положите его в гроб. Пусть Е Хуа уйдет достойно.
Мо Юань вернулся на гору Куньлунь, а я унесла тело принца в Цинцю. Четырнадцать старейшин поспешили за мной. В моей голове билась мысль: Е Хуа мой, я никому его не отдам. Толпа небесных старейшин полмесяца мялась у врат в Цинцю, в конце концов им пришлось отправиться назад и доложить Небесному владыке о неудаче.
На следующий день в Цинцю прибыли родители Е Хуа. Всегда нежное и спокойное лицо его матушки перекосилось от гнева. Она утирала слезы расшитым платком.
– Только сегодня я поняла, что ты и есть та смертная, Сусу. Какое зло совершил мой Е Хуа, что дважды рок связал его с тобой? Когда ты была Сусу, он любил тебя так самозабвенно, что готов был ради тебя отказаться от наследования престола. После вашей ссоры с принцессой Чжаожэнь [132] Небесный владыка постановил: ты отдашь ей свои глаза и примешь трехмесячное наказание молниями после рождения А-Ли. Но ты лишилась только глаз. Твое наказание молниями мой сын понес вместо тебя. А ты безрассудно спрыгнула с помоста для наказания бессмертных! Как хорошо ты все продумала. Ты спрыгнула, и мой Е Хуа прыгнул за тобой. Но ты вознеслась как высшая богиня, а что же мой сын? Прыжок с помоста погрузил Е Хуа в сон на шестьдесят лет. Теперь, спустя триста лет, он снова принял смертельный удар за тебя! Мой сын ни дня не был счастлив после встречи с тобой. Он сделал для тебя так много, а что сделала ты? Ты ничего для него не сделала, но считаешь, что вправе забрать его тело. Он уже мертв, но ты хочешь и дальше его терзать? Ответь мне только на один вопрос, всего на один! Как ты смеешь?
132
Принцесса Чжаожэнь – титул Су Цзинь, переводится как «озаряющая человеколюбием».
У меня перехватило горло, я попятилась и чуть не упала. Меня поддержал Ми Гу.
Отец Е Хуа оборвал жену.
– Довольно! Е Хуа убил Темного владыку Цин Цана и предотвратил уничтожение мира, запечатав колокол Императора Востока ценой своего изначального духа. Это достойная смерть, Небесный владыка уже оказал нашему сыну все полагающиеся почести. Лэ Сюй – всего лишь слабая женщина, не сочтите ее слова за оскорбление, высшая богиня. Однако вы должны вернуть тело нашего сына. Хоть вы и были помолвлены с Е Хуа, вы все же не поженились. Ни здравый смысл, ни закон не дают вам права хранить его тело. Е Хуа рожден в семье, принадлежащей правящей династии, он наследник Девяти небесных сфер. Есть правила, которые нельзя нарушать. Е Хуа должен быть похоронен в море Беспорочности на Тридцать шестом небе [133] . Прошу вас не противиться совершению ритуала.
133
Тридцать шестое небо (кит. ????) – в даосизме высшее небо, где есть только дао.