Десять ли персиковых цветков
Шрифт:
Он закрыл створки окна и вернулся, чтобы подоткнуть мне одеяло. Какое-то время мужчина стоял, склонившись над кроватью, а затем ласково спросил, не хочу ли я попить воды. Даже Ми Гу не смог бы сделать это с такой заботой и вниманием.
Меня в самом деле мучила жажда, но поведение Би Фана вызывало недоверие. Когда он отошел, чтобы налить чаю, в моей голове промелькнула мысль, которая очень обрадовала меня.
С грустной улыбкой я спросила:
– Четвертый брат? Ты – Четвертый брат? Недавно мне пришлось сражаться, из-за этого мои магические силы истощились, и я не могу распознать заклинание изменения внешности. Ты нарочно принял облик
Бессмертный, наливавший мне чай, внезапно застыл. Он обернулся и с озадаченным выражением на лице произнес:
– Я не изменял внешность, это действительно я, Би Фан! Все бессмертные во главе с Его Высочеством отправились по делам в Западное море, а я остался один в персиковом лесу. Мне стало скучно, и я явился сюда, чтобы увидеться с вами.
Я оцепенела, у меня задрожали губы. Выдавив пару смешков, я сказала:
– Ха-ха, вы, пернатые, всегда отличались более спокойным нравом, не то что мы, четвероногие. Не стоит принимать близко к сердцу то, что я сейчас сказала, не стоит…
По его лицу невозможно было понять, что он чувствует. Однако Би Фан все же принес мне чай. Некоторое время он молча смотрел на меня, а затем произнес:
– Если бы я был рядом с вами в момент опасности, я бы не позволил им причинить вам вред. Даже если бы на кону были все годы моей культивации.
Я смущенно ответила:
– Все мы родом из Лисьей пещеры, поэтому совершенно естественно, что и я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе в битве.
Немного подумав, я решила, что моя фраза по сравнению с его словами о готовности рискнуть самосовершенствованием звучит несерьезно. Кашлянув, я добавила:
– Даже если мне придется пожертвовать собственной жизнью.
А вот это заявление звучит гораздо внушительнее, чем его слова. Теперь я была удовлетворена. Говорить можно все что угодно, это так просто. Кто-то скажет одну фразу, другой произнесет что-нибудь в ответ. Словам необязательно быть искренними, но их всем приятно слушать. Однако мои слова, кажется, не произвели на Би Фана никакого впечатления. Он пристально смотрел на меня, однако смотрел иначе, чем прежде. В его взгляде читался гнев.
Меня охватила дрожь. Наклонившись, он сказал:
– Цянь-Цянь, сколько еще будешь притворяться? Ты знаешь, что я тоскую по тебе с тех пор, как оказался в Цинцю, но продолжаешь говорить то, что выводит меня из себя.
Услышав это, я обомлела. Ох, мать моя… Говорят, птицы – самые верные и преданные создания. Если пришелся им не по нраву, что бы ты ни делал, их не переубедить. Однако если полюбят, то будут любить до последнего вдоха. Но ведь Би Фан испытывал нежные чувства к моей племяннице и, как положено у птиц, должен был любить ее до конца своих дней… Когда же он успел положить на меня глаз?
Он продолжил:
– Поскольку ты в то время уже была помолвлена с принцем, мне оставалось только прятать свои истинные чувства. Однако, когда ты оказалась в беде, он даже не смог защитить тебя! Я слышал, что у него уже есть супруга. Меня не было здесь очень долго, и все это время я много думал. У него нет недостатка в девушках, будет ли он относиться к тебе хорошо? Смогу ли я доверить тебя ему?..
Не успел он закончить свою речь, как дверь распахнулась. Бледный Е Хуа стоял в дверном проеме, сжимая в руках чашу с лекарственным
Би Фан искоса взглянул на Е Хуа, но не проронил ни слова. Принц поставил чашу с отваром на стол. Поскольку Би Фан занял место на краю кровати, принц присел на стоявший рядом стул. Внешне он сохранял спокойствие и пока что молчал. В комнате воцарилась мертвая тишина. Благодаря этой заминке я смогла наконец осознать, какой смысл заключается в словах Би Фана. Он только что признался, что был вынужден скрывать свои чувства из-за моей помолвки с Е Хуа. Так глубоко прятал их, что десятки тысяч лет я ни о чем не догадывалась. Хотя я и не испытывала ничего подобного к Би Фану, мне было приятно узнать, что он влюблен в меня.
Из-за того, что Сан Цзи разорвал нашу помолвку и Небесный владыка издал указ, долгие тысячелетия, которые я должна была провести в любви и согласии, прошли для меня в полном одиночестве. Сложно даже представить, насколько скучной была моя юность по сравнению с юностью других бессмертных моего возраста. Я глубоко переживала по этому поводу, хотя никогда не показывала свои чувства. Признание Би Фана перекликалось с моей душевной болью, что я хранила в себе пятьдесят тысяч лет. Хотя я не могу ответить на его чувства, мне следует отказать ему как можно мягче: я не хотела бы ранить Би Фана.
Я долго предавалась раздумьям, прежде чем сказать:
– Видите ли, я помолвлена с членом Небесного клана, и нам с вами… нам с вами не суждено быть вместе. Мне очень приятно, что вы испытываете ко мне симпатию. Однако во всем всегда нужно расставлять приоритеты, не так ли?
У Би Фана заблестели глаза, когда он ответил:
– Если вы согласитесь быть со мной, я готов пойти против Небесного клана!
Сказав это, он покосился на Е Хуа. Только сейчас я заметила, что в клубах пара, исходящего от чаши с отваром, лицо Е Хуа кажется невероятно зловещим: словами не описать! Конечно, у него были причины для гнева. Пожалуй, я отлично понимаю принца: его будущей жене прямо при нем признается в любви другой мужчина. Подобный поступок действительно нельзя назвать достойным, и к тому же это серьезный удар по репутации принца. Но я была честна с Би Фаном. Несмотря на то что он явился сюда без приглашения, нельзя обходиться с ним неподобающе. В конце концов, меня и крылатого спутника Четвертого брата в прошлом связывала дружба.
Тщательно все обдумав, я вежливо обратилась к Е Хуа:
– Может быть, вам стоит выйти и подождать за дверью?
Он никак не отреагировал на мои слова. Его пальцы поглаживали края чаши с отваром, лицо принца словно окаменело.
Би Фан придвинулся ко мне на один чи и мягко произнес:
– Просто скажите, вы желаете быть со мной?
С его стороны было настоящей дерзостью говорить такое прямо под носом у принца. Я смущенно ответила:
– Вы же знаете, как я чту церемониал. Небесный клан издал указ, и я не могу оспорить его: это создаст трудности в отношениях между Цинцю и Девятью небесными сферами. Я действительно благодарна вам за те теплые чувства, что вы испытываете ко мне. Признаться, я очень тронута! Однако мы не можем быть вместе, и ничего другого я не скажу. Если вам не под силу заглушить боль пылающих чувств, то, прошу, продолжайте скрывать их. Теперь, когда вы открыли мне сердце, я долго не смогу забыть об этом…