Десять писем

Гудвин Джейсон

— Кто привез? — быстро спросил я.

— Полиция…

— Опять полиция! Что ж она преступница или… какая-нибудь важная персона? — небрежно спросил я… Расскажи попорядку…

Сна у меня как не бывало.

— Очень мало знаю… Привезли ее сегодня вечером и положили в палату напротив. К ней никого не пускают. У нее нервное потрясение… Иногда она бредит. Возле нее все время дежурит сестра. А почему это тебя так заинтересовало, дорогой?

В голосе Кито я уловил подозрительные нотки.

— Слушай,

Кито, — сказал я серьезно, — ты меня любишь?

Вместо ответа она прижалась ко мне всем телом и поцеловала.

— Хочешь мне помочь?

Начинался серьезный разговор. Я решил все поставить на карту…

На мой вопрос Кито утвердительно кивнула головой…

— Слушай, Кито. Это очень серьезно. Только ты можешь меня спасти. Мне надо бежать и как можно быстрее. Ты согласна мне помочь?

Кито смотрела на меня расширенными глазами и в них была тревога и любовь. Я успокоился.

— Я сделаю все, что ты захочешь. Только люби меня, — тихо но решительно сказала девушка…

Я восторженно схватил ее в вои объятия и покрыл ее личико горячими поцелуями.

— Не могу тебе сейчас сказать все, — продолжал я, — но верь мне я не делал ничего плохого и никогда не сделаю. Так что твоя совесть во всех отношениях будет чиста. Только бы мне скрытья и я уеду во Францию, а если ты захочешь, то уедем вместе…

— Что надо сделать? — просто спросила она.

— Я еще не знаю. Но что-нибудь придумаем. Тебя же попрошу, разузнать все подробности об этой француженке. А сейча, моя дорогая, иди и оставь меня одного. Мне надо отдохнуть и подумать…

Кито покорно поднялась, запахнула халатик, поцеловала меня последний раз и ушла.

Я остался один.

Первая победа одержана! Теперь в бой! Я чувствовал в себе прилив энергии. Впереди была ясная цель и надо действовать. Меня волновал вопрос о француженке. Кто она? Как сюда попала? Что с ней произошло? Почему ее привезли сюда под охраной? Я знал, что в этот госпиталь привозят только военных и… таких, как я…

И вдруг, как молния мысль — Марсель! Неужели Марсель? Может быть ее как и меня хотели убрать?

Эта мысль не давала мне покоя и я знал, что так и будет до тех пор, пока я не увижу ее. Ах, если бы я мог ходить! Надо попытаться. А то совсем распустился. Валяюсь как чурбан. Меня охватила злость. Сев на кровать, я попытался спустить на пол ноги. Ощущение резкой, но терпимой боли в груди не остановило моих попыток. И вот мои ноги уже на полу. Весь мокрый от усилий я жадно ловил ртом воздух. В груди что-то клокотало, но я боялся только одного, что бы не пошла горлом кровь. Но, кажется, все в порядке.

Постепенно мне становилось лучше. Боль проходила, дышать стало легче. Я стоял и улыбался. Отхлебнув с чашки чего-то вкусного, что принесла Кито, я почувствовал себя

совсем хорошо. Только голова слегка кружилась… Я осторожно лег и дал себе задение в течение трех дней встать на ноги. Врача обманывать по прежнему. Поменьше возиться с девчонкой. Брать ее только тогда, когда терпеть будет невмоготу. Добиться, чтобы Кито перевели к француженке. Разработать наилучший вариант побега. Вот пока все.

Я начал неуклонно добиваться своей цели.

Через три дня, с помощью Кито, я уже стоял на своих еще дрожащих ногах. Шагнуть еще боялся, но все таки стоял, опираясь одной рукой на плечо Кито, а другой на спинку кровати.

Меня лечили добросовестно, как приговоренного к смерти. Да и я не далеко ушел от этого. Если докажут, что я разведчик, а по их терминологии — шпион, то конец. Но пока ничего компроментирующего в своих действиях я не находил. Документы у меня были самые настоящие, а попытку вступить в контакт с Хаяси можно объяснить по разному. На худой конец годится и шантаж. В крайнем случае меня вышлют, как нежелательное лицо. Но этого допускать нельзя.

С Кито пришлось повозиться. Два дня она обижалась на то, что я отвергаю ее ласки и "уже успел разлюбить". Как можно мягче я ей объяснил, что мне нужно окрепнуть и что половая жизнь может задержать восстановление моих сил. Она окружила меня своей нежностью, говоря, что мне с ней ничего не прийдется «делать», я все будет «делать» она сама и мне только прийдется лежать.

Но уже на четвертый день после первого сближения с Кито, рано утром я почувствовал сильное желание… В течении дня — еще и еще…

Вечером я уже с нетерпением ожидал Кито. При ее входе я приветливо улыбнулся ей и протянул навстречу руки. Она капризно надула гудки, поправила подушку у меня под головой, взглянула на меня раз, другой… Быстро наклонилась и впилась в меня жадным, горячим поцелуем. В засос. От ее трепета всего тела исходила сила неумолимо напрягшая мой член, делавшая его длинным, толстым, твердым.

Оторвавшись от ее губ я прошептал:

— Садись!..

Не отрывая своих губ от моих, она распахнула халат, сбросила трусики, подняла одеяло и перебросила одну ногу через меня…

— Нет, ко мне спиной! — вновь отрываясь от ее губ потребовал я.

Она удивленно вскинула брови, вероятно представив себе позу которую я желал, покраснела…

— Ну же, повернись…

Словами и руками я помогал ей повернуться и сесть на меня верхом.

Она осторожно опустилась на мой член, придерживая его рукой.

Ее задница была все еще скрыта от моего взора халатом, и я предвкушая наслаждение, не спешил его приподнимать.

Мои руки и ее пальчики встретились у наших половых органов облегчая им соединение…