Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая
Шрифт:
— Конкуренция? Мы призвали Воплощение Бога Войны и не смогли его сдержать. Ответственность лежит на Рантаре. Если мы будем выделять недостаточно сил, это скажется на нашей репутации. Я и так потратила много времени, чтобы на нас перестали косо смотреть!
— Когда Рантар волновала репутация? — прошипел Дораксус. — Пусть другие гибнут в ненужных войнах. Мы не обязаны давать больше, чем требуется.
— Война скоро кончится. И когда это произойдет, Большая Десятка оценит наш вклад. Вы что, хотите оставить Рантар в одиночестве?
На мгновение
— Девочка… Рантар всегда был одинок.
— Вы говорите с главой, старейшина, — холодно ответила Валессиана.
Хонэль, тот, в чьем имени пламя, был стариком еще в детстве Валессианы. С тех пор он превратился в ходячую развалину, но умирать всё никак не собирался. Хонэля Валессиана не любила больше всего. За долгие годы жизни старик стал самой влиятельной фигурой в Рантаре, его слово значило не меньше, чем слово главы.
— Рантар сильнее любой школы Централа, — сказал Хонэль медленно. Даже старейшины внимали каждому его слову. — Нет смысла смотреть на других.
— Мы не можем так делать. Это больше не вопрос нейтралитета после того, как мы призвали Воплощение Бога Войны.
— Ха… Глава. Почему ты думаешь, что это плохо?
— Что?
Валессиана на миг оторопела.
— Воплощение Бога Войны… Централ слабнет. Сизый Камень слабнет. Нам это на пользу. Пусть беснуется, а мы не должны терять своих людей. Мы — здесь, а другие школы — там. Помни об этом.
— Выжившие из ума старики, — процедила сквозь зубы Валессиана. — Если так хотите умереть, не стоит тянуть мою школу за собой в могилу.
Развернувшись, глава Рантара вышла из зала старейшин. В этот самый миг Валессиана дала себе зарок больше никогда не приходить сюда.
Два самурая синхронно шагнули в покои начальника. С собой они волокли солдата — избитого и злого.
— Зачем вы его сюда притащили? — спросил самурай с выбритой головой и с косичкой сзади. Его вытянутое лицо и глубоко посаженные глаза создавали впечатление человека осторожного и взвешенного — таким и был Омура Тессё.
— Что прикажете с ним делать?
— То же, что и с остальными — казнить.
Самураи кивнули, и поволокли солдата прочь.
— Будь ты проклят! Ты и вся империя! — неожиданно прокричал будущий висельник, отчего мышцы на лице Омуры Тессё слегка дернулись.
Это был двадцать седьмой случай за две недели. Омуру Тессё назначили руководить тыловыми частями Победоносного Вторжения сама Сегун. Остров Большой Бордовый идеально подходил для этого — хорошая гавань, прекрасный перевалочный пункт между Востоком и Централом. Но очень быстро выяснилось, что с островом что-то не так.
Все произошло уже на третий день, когда один солдат зарезал другого. Ничего необычного, в тесном мужском коллективе случается и не такое — солдата вздернули. Но еще
Всех виновных казнили, а самураев, ответственных за солдат, наказали и перевели в другие подразделения. Силы Омуры Тессё пусть и считались второстепенными, но нарушений в дисциплине самурай из знатного рода не терпел. Войска прошерстили, подразделения переукомплектовали, а самураям дали четкий наказ пресекать любые беспорядки.
Через неделю погиб самурай.
Солдаты набросились на офицера огромной толпой. Самурай оказался к такому не готов, и слаженная атака бойцов сработала — молодого сына семьи То подняли на копья.
С тех пор ситуация становилась только хуже. Солдаты срывались, нападали друг на друга и даже на начальство. Некоторые бойцы начинали наносить вред себе — резать, хлестать и даже жечь огнем. Никакие меры, в том числе и самые строгие, не помогали.
Прошло еще несколько недель жесткой борьбы с беспорядками, когда один из самураев напал на другого офицера.
Омура Тессё с ужасом наблюдал, как его хорошо сплоченная армия медленно превращается в сборище бандитов. Пусть он и был хатамото Сегуна, Омура Тессё находился далеко не на первом месте. Ему не хотелось впасть в немилость, поэтому пришлось подать детальный рапорт. И вскоре на остров приплыли шаманы.
Быстро выяснилось, что Большой Бордовый — это сосредоточение ужасающей энергии, которая нарушает чистоту схемы инь-ян. Шаманы установили талисманы и стали каждый день проводить чистки. Войска же перебросили на континент, заменив другими — там как раз начались проблемы и потребовались свежие силы. Поначалу все было в порядке. Но потом беспорядки вновь начались.
Омура Тессё наполнил рюмку сакэ. Самурай редко пил, но чем дольше он оставался на Большом Бордовом, тем чаще прикладывался к бутылке — из-за непонимания, усталости и невозможности реализовать себя.
— Почему я здесь, в этом ужасном месте? Я не сыщу славы, только немилость. Я должен вести войска в бой!.. Что? Кто здесь?!
Омура Тессё поднял голову от стола. В дверном проеме стоял человек.
— Дикарь? — удивился самурай, ведь перед ним стоял не житель Востока, а централец. — Удивлен. Пришел убить меня? Что ж, попробуй. Я давно хотел пустить в ход свой клинок. Зачем я все это говорю? Ты вряд ли понимаешь меня.
Катана покинула ножны. Клинок Омуры Тессё был длиннее, чем принято, и в своем владении катаной самурай не сомневался, как и любой из его рода.
— Отчего же? Отлично понимаю, — ответил Ливий на восточном.
— Удивлен. Представишься или у вас, дикарей, нет никаких понятий о чести?
— Ли Волк.
— Ты жил в Империи Красного Солнца? Понятно, откуда знаешь наш язык. Я — Омура Тессё, хатамото нашего великого Сегуна.
Во взгляде Ливия проскочила грусть.
— Омура… Навевает воспоминания. Кто такой хатамото?