Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая
Шрифт:
— В чем суть просветления?
В простой вопрос из четырех слов Ливий вложил огромный смысл, и Шахматист почувствовал его. Оставалось только дождаться ответа или отказа.
Бессмертный взял с шахматной доски фигурку и перевернул ее пальцами, показав Волку круглую основу.
— Простое развивается в сложное. А сложное возвращается к простому.
«Звучит в духе Востока. Простое — в сложное, сложное — в простое. Совет-то хороший, да только как его понять?», — подумал Ливий, пусть и смутно догадываясь, о чем говорит
Шахматист вернул фигурку на доску.
— Вы, Бессмертные, часть мира, верно? Вы не можете помогать нам, смертным… Но имеете право оставить себе лазейки.
— Пора заканчивать. Можешь уходить, — поправив очки, сказал Шахматист. И, пусть Бессмертный ничего не ответил, он сдвинул фигуру наемника на одну клетку, подтверждая слова Волка.
— Благодарю, — поклонился Ливий. Не стоило спорить с Бессмертным, Волк направился к выходу и только у дверей обернулся. За столом уже никого не было.
«Еще одна встреча с Шахматистом… Пора уходить. У меня много дел», — подумал Ливий.
— А платить кто будет?
Смуглокожий и высокий, почти до потолка хозяин постоялого двора направлялся к Ливию. На лице владельца заведения отражалась злость, ведь посетитель хотел сбежать, не заплатив за еду.
— Я? — удивился Волк.
— А кто еще? Ты один здесь сидел! — крикнул хозяин постоялого двора.
«Еще Бессмертным называют», — подумал Ливий. Уйти и не заплатить — такого от Шахматиста он не ожидал.
«Минутку, а когда это на постоялых дворах платили после еды, а не до?», — подумал Волк и сказал:
— Уважаемый, разве у вас в заведении платят не вперед?
— Вперед, — ошарашенно ответил хозяин, потеряв весь свой настрой.
«Ясно», — подумал Ливий. Видимо, Шахматист заставил хозяина постоялого двора забыть о своем существовании.
— Но ты сидел там один! — сказал владелец, мотнув головой.
— Нет, был еще товарищ. Он и заплатил. А я просто подсел. Знаю, товарищ очень неприметный, его попробуй запомни. Но разве вы помните, как приносили мне еду или как я ее заказывал?
Хозяин нахмурил брови. Он никак не мог вспомнить этого, пытался понять, что вообще происходит. Но одно было ясно точно — неуплаченную еду никто бы посетителю не принес.
— Вот оно что… Заберите вашу книгу.
— Книгу? — удивился Ливий, ведь когда он вставал из-за стола, никакой книги не было.
Шахматист вряд ли забыл свою вещь, а это значило только одно — Бессмертный оставил книгу намеренно. Волк вернулся ко столу.
«Основы боевых стилей в пяти томах. Том пятый: Юг», — прочитал Ливий название книги. На лице Волка промелькнула улыбка: Шахматист знал, что дарить.
Верховные. Только лучшие из «Единства» могли попасть в ряды ближайших соратников Хаоса. Граниту, величайшему магу «Единства», пришлось долго дожидаться своей очереди. В его умениях никто не сомневался, и даже сам Хаос
Разум Гранита был строг и логичен. Поэтому лучшего мага «Единства» взбесило назначение Аквилы на роль Верховного.
— Мальчишка слишком слаб, — сказал Гранит резко, будто ударив инструментом по камню.
Мужчина с зашитыми глазами кивнул. Кукловод редко говорил с другими Верховными, ограничиваясь короткими фразами и кивками головы.
Сам Аквила уже ушел. Ушел и Демон, не видя смысла оставаться хоть на минуту дольше. Гром покинул зал собраний вместе с Хаосом, поэтому Верховные остались вчетвером.
— Таково решение Хаоса, — зевнув, сказал Лень. Его, казалось, совершенно не волновало назначение Аквилы Верховным.
— Есть Поборники, которые подходят намного больше, — сказал Гранит. — Я не понимаю решение главы. Если это сделал ты, Сталь, то знай: мальчишка слаб. И он может погибнуть.
— Любой может погибнуть, — ответил Сталь, отлично понимая намек.
У каждого Верховного были свои люди. И каждый был заинтересован в том, чтобы именно его человек стал Верховным или Поборником. Три недели назад Верховным назначали Аквилу — ученика Стали. Слишком слабый кандидат, занимающий неподходящую ему роль, покровитель из Верховных, который был подле Хаоса десятилетиями — в «Единстве» быстро сделали выводы.
Гранит вышел из комнаты вслед за Кукловодом, оставив Лень и Сталь наедине.
— Не боишься стать изгоем? — спросил Сталь.
— Мне нет дела до разделений на Смертных и Верховных. На фракции — тоже, — махнул рукой Лень. — Ты не пропихивал мальчишку?
— Нет, — коротко мотнул головой Сталь. — Глава сам выбрал его. И… Аквила не так уж слаб.
— О чем ты?
— Когда я впервые его увидел, он ничего из себя не представлял. Вообще. Я не собирался его учить и почти не обратил на него внимание.
— Он из наших старых тренировочных лагерей, да? Дети, сражающиеся друг с другом до смерти?
Сталь кивнул.
— Не одобряю эти методы. Тогда я искал себе преемника — и не нашел. Я вернулся в тот же лагерь через два года — и снова увидел Аквилу. Это был другой человек, Лень. Настоящий воин. Он превзошел остальных детей и его вот-вот должны были отправить во Внешний Корпус.
— Такое часто бывает, — без интереса заметил Лень. Ему часто приходилось видеть бойцов, которые раскрывались со временем или путем долгих тренировок. Ничего особенного в рассказе Верховного не было.
Сначала Сталь кивнул, соглашаясь с Ленью, а потом посмотрел собеседнику прямо в глаза.
— Знаю, Лень. Но его надсмотрщики тоже удивились. Они-то повидали много бойцов. Я расспросил и знаешь, что узнал? Аквила стал таким после того, как чуть не умер. Его пронзили копьем, мальчик неделю был между жизнью и смертью. Но выжил. А когда восстановился и вернулся на арену, ему не было равных.