Десять вещей, которые мы сделали…
Шрифт:
А затем…
Я поднялась на последнюю ступеньку, когда увидела Ви на четвереньках. Она ползала по полу посреди моря белой пушистой пены с полотенцем в руке.
– Что стряслось? – спросила я.
– По-моему, ты взяла не то средство, – спокойно ответила она.
– Прости. – Мои щеки вспыхнули, я чувствовала себя полной дурой. – Позволь мне!.. Где бумажные полотенца?
– Под раковиной. Но мне кажется, что тряпичными получается лучше.
Я схватила еще одно полотенце и опустилась на корточки рядом с ней. Мы молча убирали последствия
– Сунешь полотенца в стирку? Я запущу машинку, когда вернусь домой, – сказала Ви, когда мы закончили.
– Я могу запустить… – начала говорить я, но Ви выразительно на меня посмотрела, и я решила, что мне не помешал бы интенсивный курс по бытовой технике. – Ладно.
Я сбегала вниз к стиральной машине (которая стояла в моей ванной комнате), вернулась обратно и увидела, что Ви почти со всем справилась.
– Лучше иди. Тебе еще нужно почистить машину.
– Точно. Спасибо, – сказала я. В их гараж помещалась только одна машина, и моя стояла на улице на подъездной дорожке. – Увидимся в школе.
Я обулась, застегнула куртку и собралась с духом, прежде чем выйти на морозный воздух. Ну вот и она. Машина Пенни. Моя машина. Погребенная под полуметровым слоем снега. Великолепно. Я стряхнула снег перчатками, почистила стекла скребком. Когда перчатки промокли насквозь, запястья заледенели и со снегом было покончено, я закинула школьную сумку на пассажирское сиденье и залезла в машину. Было странно сидеть за рулем в машине Пенни. Когда я куда-то ездила, что случалось крайне редко, то брала папин автомобиль. Если вдруг поцарапаешь средство передвижения кровного родственника, он не будет ненавидеть тебя так сильно, как не кровный.
Я сунула ключ в замок зажигания и повернула. Затем еще раз.
Ничего.
Еще разок на удачу.
Ничего.
Ар-р-р! Я побилась головой о руль. Папа же предупреждал! На выходных нужно было заводить машину. Да что со мной такое? Как я собираюсь жить самостоятельно, если даже не могу запустить посудомоечную машину или завести машину?
Я глубоко вдохнула холодный воздух.
Можно поехать в школу с Ви, а вернуться с Ноа. Но машину-то мне оставили именно для того, чтобы я не зависела от других людей, если мне нужно будет куда-то поехать.
В прошлом полугодии Ноа подвозил меня до школы каждый день. Но тогда ему было по пути, а теперь нет. В общем, поехать с Ви казалось сейчас самым логичным. Дверь гаража открылась. Внутри гудела заведенная машина Ви. И я тут же поняла, что мой план провалился. Моя машина блокировала выезд.
В зеркале заднего вида отражалось, как Ви хлопнула себя ладонью по лбу.
Наверняка она проклинала тот день, когда пригласила меня к себе.
Ви позвонила Дину и попросила, чтобы они с Хадсоном забрали нас.
– Простите меня, – сказала я, наклоняясь к опущенному стеклу джипа со стороны Дина.
– Ты шутишь? – спросил Дин. –
– Раз уж на то пошло, рыцарь я, – вставил Хадсон, – потому что я за рулем.
– Дин, перелезай назад, я поеду впереди, – сказала Ви. – Два парня впереди выглядит до ужасного шовинистически.
– Это же наша машина, – воспротивился Дин.
– Строго говоря, это моя машина, – уточнил Хадсон.
– Мне все равно, чья она, – сказала Ви и показала на Дина. – Вылезай.
– Хорошо, – толкнув дверь джипа, ответил Дин. – Но если я поеду сзади, ты со мной.
– Класс! – воскликнула я. – Я еду спереди!
Когда мы расселись, я посмотрела на Хадсона. Ох уж эти скулы! Боже. Какая жалость, что их обладатель – парень. Если бы у меня не было Ноа, не уверена, что смогла бы заговорить с Хадсоном и при этом не утратить дара речи.
– Спасибо, что стал моим рыцарем, – сказала я ему.
Он улыбнулся.
– Всегда пожалуйста. Если хочешь, могу попробовать завести твою машину от моего аккумулятора. У меня есть прикуриватели.
– О. Спасибо. Но я не хочу, чтобы из-за меня мы опоздали еще больше. Мне и так очень стыдно. Папа предупреждал, что зимой нужно заводить машину каждый день, но мне захотелось побыть бунтаркой.
– Бунтовать против родителей, с которыми даже не живешь?.. А что, мне нравится. – Он снял машину с тормоза, и мы поехали.
– Легче бунтовать, когда никто не видит. Я трусиха.
Он покачал головой.
– А по-моему, ты очень храбрая. Я знаю не так много девушек, которые в шестнадцать лет решились бы жить отдельно.
Я моргнула. Храбрая? Я переехала к Ви, потому что боялась начинать жизнь сначала – ничего общего с храбростью. Но вместо того, чтобы признаться в этом, я расправила плечи.
– Вообще-то, я живу не одна. У меня есть Ви.
– И Зельда, – вставила Ви.
– Какая еще Зельда? – спросила я.
– Разве я не рассказывала тебе о призраке, который живет в нашей духовке?
Я повернулась к ней.
– Нет. Не рассказывала.
– Я-то думаю, что духовка скрипит, потому что она у нас с тысяча девятьсот семьдесят второго года, но мама уверена, что это привидение Зельда.
– В доме кто-то умер или типа того?
– Нет, просто моя мама чокнутая, – ответила Ви. – Ее убедили, что у нас живет привидение. Призрак женщины, которая совершила самоубийство, сунув голову в духовку, как Сильвия Плат [5] . Чушь какая-то, ведь у нас духовка электрическая.
5
Сильвия Плат (1932–1963) – американская поэтесса и писательница, одна из основательниц жанра «исповедальной поэзии» в англоязычной литературе. Покончила собой, приняв снотворное и засунув голову в духовку с включенным газом.