Десятая печать или новогоднее убийство
Шрифт:
– А может, Надя, он и тебе нравится, ведь вы с ним давно знакомы?
Не отвечая на этот вопрос, я советую девушке:
– Не делай глупостей, в доме и без тебя сложная обстановка.
Я порядком замерзла, да и разговор мне неприятен, поэтому я возвращаюсь в дом. Прямо на пороге встречаю Веню:
– А я за вами иду. Завтрак уже готов. Людмила Михайловна просила позвать вас с Женей в гостиную.
Глава 14
Через пять минут все десять человек уже сидят за столом.
Я
– Ну что, Надя, вы решились попробовать мой напиток? – спрашивает меня Веня.
– Не соглашайся, Надя, – советует мне Филипп. – Я однажды попробовал, так до сих пор чувствую этот жуткий вкус во рту.
– Ты не прав, Фил, – качает головой повар, – к нему только нужно привыкнуть.
– Не обижайся, Веня, – примирительно говорит Фил. – Ты же знаешь, что я из-за твоей стряпни нигде, кроме дома, не могу питаться. Я был в лучших ресторанах Ростова и Москвы, пробовал китайскую кухню, ел суши, в Афинах был в самом дорогом кафе, но с твоими вкусностями ничто не может сравниться.
Вениамину настолько приятен комплимент, что он даже забывает о своем напитке.
Я вижу, что Людмила Михайловна почти ничего не ест. Это не укрылось и от внимания Филиппа:
– Мама, ты себя плохо чувствуешь?
– Нет-нет. Просто нет аппетита.
– Что-нибудь случилось? – спрашивает Славик у матери, бросая косые взгляды в сторону Сергея Маратовича.
Я понимаю, что Рита уже успела рассказать мужу о подслушанном ею разговоре.
– Нет, сыночек, просто настроение такое с утра.
– Я знаю, что тебе поднимет настроение, – загадочно улыбаясь, говорит Славик.
Зиборова несколько настороженно смотрит на сына.
– Не догадываешься? – продолжает интриговать Славик.
– Нет, сын, не томи!
– Мне вчера звонил Лев Аронович, а сегодня я ездил на встречу с ним.
– Ты успел побывать в Ростове? – удивляется Рита.
– Нет, мы выехали навстречу друг другу, поэтому я успел вернуться к завтраку.
– Славик, ты хочешь сказать, что Лева выполнил поручение и она здесь? – радостно восклицает Людмила Михайловна.
Ее глаза так и светятся – от плохого настроения не осталось и следа.
– А о чем идет речь? – недоумевает Филипп.
– О завтраке, малыш, о завтраке, – смеется Славик.
– Славик прав, – поддерживает его мать.
– О завтраке? – удивляется Веня. – По-моему, вы мне льстите, хотя я, конечно, рад такой оценке моих способностей.
– Вениамин, ты действительно готовишь лучше всех поваров вместе взятых, – подмаргивает повару Зиборова, – но речь идет о картине Эдуарда Мане «Завтрак на траве». В венском музее был предновогодний аукцион, и я просила Славика, если получится, приобрести эту картину.
– Я позвонил своему приятелю в Вену, – продолжает Славик, – просил его купить картину. Ему удалось это сделать, а сегодня мне ее доставил один наш знакомый.
– Музей торгует копиями? – удивляется Сергей Маратович.
– Не
– Мама, хочешь, я ее принесу?
– Ну, если все уже позавтракали, – не скрывает своего нетерпения Людмила Михайловна.
Славик быстро покидает гостиную и возвращается с картиной.
Я, естественно, никогда не видела подлинника, но это полотно выполнено замечательно.
– Славочка, ты уже и место для нее приготовил, – умиляется Зиборова. – Спасибо тебе, сыночек, спасибо, дорогой!
Филипп и Антон помогли Славику водрузить полотно на стену.
Мы все вместе стоим перед картиной.
– Это чудесно! – говорит Горлова. – Поздравляю, Люда, ты так давно ее хотела!
Женя крутит рыжей головой и с присущей ей непосредственностью спрашивает:
– А почему эта картина производит на вас такое впечатление?
– Ты сама ответила на свой вопрос, девочка, – отвечает ей хозяйка дома, – «импрессионизм» в переводе с французского означает «впечатление».
– А по-моему, в этой картине что-то не так, – замечает Антон Викторович. – Не знаю, как точнее выразиться.
– В том-то и дело, что все не так, – отвечает ему Филипп. – Во-первых, слишком большой формат для этого жанра – до Мане такого себе никто не позволял, а во-вторых, обрати внимание: техника мазка художника просто выставлена напоказ. С близкого расстояния картину просто невозможно рассмотреть. Так впоследствии работал великий Дали.
– Правильно, милый, – соглашается с сыном Людмила Михайловна. – А ты что скажешь, Слава?
– Мане решил пренебречь масштабом, чтобы добиться наибольшей выразительности, – говорит Славик. – Посмотрите: по законам геометрии девушка на заднем плане не может быть такого размера.
По глазам Зиборовой видно, что она счастлива, оттого что ее сыновья разбираются в таких нюансах.
– А мне кажется, что эта картина очень сексуальна, – подает голос Рита.
– Кто о чем, а кошка о сметане, – смеется Филипп и тут же, извиняясь, добавляет: – Не сердись, Марго. Ты абсолютно права. Безусловно, художник бросает вызов обществу. Об этом говорит не только то, что мужчины на картине одеты, а женщины обнажены, но и то, что женщина на переднем плане смотрит прямо на зрителя, где бы он ни стоял.
– Так он делает зрителя главным героем своей картины, – предполагаю я. – Вам не кажется?
– Абсолютно согласен с Надей, – говорит Славик. – А ты, Маргошенька, умница – суть ухватила. Мане действительно хотел, чтобы мы понимали, кто именно изображен на картине. Видишь лягушку в углу полотна? Она, как мне кажется, лукаво улыбается, а во Франции того времени лягушка была символом проституции.
– Я одно могу сказать, – подает голос Веня. – Если живописец хотел подчеркнуть необычность своего произведения, то ему это удалось. Смотрите, чем они завтракают – инжир и черешня, а эти фрукты не зреют в одно и то же время.