Десятка Лоу

Холборн Старк

Она почти с нежностью втыкала одну за другой иглы в мою кожу.

— В конце концов, при другом раскладе мы бы не позволили тебе его украсть.

Я смотрела в глаза Беатрис. Они были полны уверенности, решимости. Даже сейчас она считала себя правой. Она поступила бы так снова, снова пожертвовала бы тысячами жизней ради быстрого окончания долгой кровавой войны.

Мои руки сжались в кулаки, одна потянулась к поясу, хотя солдаты крепко держали меня за плечи. Может, она действительно права? Я задрожала, как будто кто-то другой

рвался наружу из-под обличья Десятки Лоу, срывая старую кожу, смахивая шелуху объявлений о розыске. Новая сущность, жаждущая действия. И в эту странную секунду, когда ошейник готов был защелкнуться у меня на шее, я выпустила ее наружу.

Взмах скальпеля. Элайн выпустила ошейник и попятилась, держась за запястье. Я пыталась вырваться из хватки солдат, бежать, но она уже подняла револьвер окровавленной рукой и направила мне в лицо.

Звонко щелкнул выстрел. Элайн смотрела вперед непонимающим взглядом, потом сделала несколько шагов и упала. Из середины ее лба блестящим червяком потекла кровь.

Генерал оскалилась в улыбке, прежде чем закрыть глаза и выронить пистолет из рук.

— Рота! — закричал один из солдат. — На караул!

Но под ногами уже затряслась земля, и гул двигателей начал нарастать, будто приближающийся ураган.

Я поглядела вверх и увидала, с замиранием в сердце, как первый корабль Ловцов спускается с небес, посылая вниз короткие хаотичные пулеметные очереди. С дикими криками чики разбежались в стороны, прячась от пуль, подобрали оружие и начали стрелять во все, что двигалось.

И вот наконец я почувствовала, что они со мной. Они клубились вокруг каждого мимолетного решения, каждого удачного выстрела, каждой секунды промедления. Они ворвались на поле боя, сея хаос, открывая дверку удачи.

Корабль Ловцов пролетел прямо у нас над головами, выпуская долгие очереди по командной рубке истребителя Беатрис. Полыхнул огонь, и смотровые окна выбило изнутри взрывной волной. Я сорвала с себя тюремный ошейник и швырнула его на песок.

На ногах остался лишь один из солдат. Я пошла прямиком на него. Солдат стрелял в меня, но без толку: он промахивался раз за разом. Когда у него в обойме не осталось патронов, я подошла вплотную и увидела в его зрачках свое отражение: вся в крови, со скальпелем в руке и меткой Ловцов на шее, с бесстрастными глазами хищной птицы.

— Беги, — одними губами сказала я.

Солдат побежал, и вслед за ним устремились они, разрывая плотную ткань бытия, открывая все двери, путая тропинки, ведущие в разные реальности здесь, на принадлежащей им луне, в одном шаге от пустоты.

* * *

Ранчо было укрыто от злых ветров плавными холмами и даже издалека грело теплым светом, похожее на светлячка в усталой ладони. Хирург вышел на веранду и с наслаждением

вдохнул холодный воздух, распространяя вокруг себя запах крови и антисептика.

— Интересный был денек, — протянул он.

Я мрачно улыбнулась. Последние несколько часов я помогала хирургу и его мужу зашивать, обрабатывать, прижигать, переливать кровь и плазму. Внутри стонал Сайлас, без сознания из-за контузии и четырех сломанных ребер. Фалько лежала по соседству, требуя укол морфина; пуля раздробила ей бедро. А Генерал…

— Как она? — спросила я, поднося тазик с чистой водой, чтобы врач мог помыть руки.

Он сухо рассмеялся, сосредоточенно оттирая от крови морщинки на костяшках.

— Что?

— Да есть в этом какая-то ирония. Согласие распылило свои силы настолько, что луны вроде этой просто разваливаются, но некоторые вещи они сделали на совесть. — Мужчина взглянул на меня. — Вроде нее.

— Она выживет?

Он пожал одним плечом.

— Подкожная мембрана, которую они ей установили, взяла на себя основной удар, и, возможно, если она оправится от кровопотери и разрыва легкого, то сможет…

— Но?

— Я не знаю, что они с ней сделали, но это не ограничивается костями и кровью. Я не могу это поправить.

Я поглядела на него. Лицо хирурга освещал мягкий свет диодов, установленных под крышей веранды. У него не было никаких татуировок, только два небольших шрамика на шее выдавали в нем бывшего заключенного.

— Вы состояли в СО?

Он медленно кивнул.

— Был какое-то время. До того, как они окончательно запутались.

С дальнего холма, будто поток воды, спустился порыв ветра. Я оперлась на оградку, ощущая его ласковое прикосновение. Удивительно, как я еще стояла на ногах.

— Тут тихо, — заметила я.

— Хорошее местечко, — согласился хирург, достав из кармана трубку. Кивнув на огороженные жестяными листами грядки, он объяснил:

— Тень от холмов не дает земле засохнуть.

— И у вас тут не бывает проблем?

— Банды знают, что мы лечим любого, кто к нам придет, и не задаем вопросов.

— И Ловцы? — я внимательно посмотрела на его лицо, глубокие впадины щек. Он затянулся едким табачным дымом.

— Они знают, что я исповедую Путь. Они уважают мой выбор, кажется, считают чем-то схожим с их представлениями об Ифах, об устройстве мира.

Мужчина встретился со мной глазами и улыбнулся.

— Это покой?

— Нет, — ответил он. — Просто жизнь.

Мы провели на ранчо двое суток, пока Генерал лежала без движения, прикованная к самодельным системам жизнеобеспечения. Фалько то ругала нас последними словами за отказ дать ей наркотики, то поднимала на смех. Сайлас в полубреду требовал разделить с ним ложе.

«Покой», — думала я, опустив голову ему на плечо, осторожно, чтобы не потревожить переломы. Прислушивалась к его дыханию. Может, покой выглядит для меня именно так?