Детдом
Шрифт:
– Калимат-шахадат говорят и суру «Ясин» читают. Суру я наизусть не знаю…
– Давай тогда Калимат-шахадат, – бодро сказал Олег.
Лена отошла в сторону и села на землю, подняв к груди колени, прикрыв глаза и подперев щеки руками. Она любила и Светку, и Анджу, и Олега, но иногда их отношение к жизни и даже к смерти ставило ее в тупик. Вот, например, сейчас. Невозможно же в теперешнем, радикально изменившемся мире жить так, как жили в придуманном книжном будущем космонавты и физики-теоретики , созданные фантазией писателей-шестидесятников.
– Ла илаха илла-ллаху, Мухаммадун-Расулу-ллахи… – послушно затянул между тем Амаршан.
Варсонофий ( как и можно было предположить, хоть чуть-чуть подумав), от чтения над ним мусульманских молитв вовсе не успокоился. Слегка приподнявшись на ложе, он жестом отослал от себя Амаршана и подозвал Анжелику.
– Не надо… новый крест сделали… зачем… – с трудом разобрала склонившаяся над умирающим женщина. – Двое сказали: не надо…
– Ничего не понимаю… – Анжелика пожала плечами. – Новый крест?
– Да, – сказала Ольга. – Я знаю. Варсонофий говорил мне. Мастер изготовил для церкви точно такой же крест и его положили на место настоящего. Получается, что этот уже как бы не очень и нужен…
– Но это же подлинник! – удивилась Анжелика.
– Да. Но Варсонофия, как я поняла, не благословили на поиск…
– Бедняга! – вздохнула Анжелика. – Так вот что его гнетет! Он выследил, нашел-таки крест Ефросинии после долгих лет поисков, спас его из огня, а получается, что он церкви не так-то и нужен… Он умирает, а крест опять остается в руках людей, которые, по его мнению, ничего не понимают и не имеют к нему никакого духовного отношения…
– Но мы же, – чего врать-то! – и вправду не имеем, – проявив неожиданную для нее тонкость чувств, пробурчала Света. – Для Кая с Ольгой это что-то вроде наследства, для Олега – прикольная археологическая древность, для Алекса – много-много денег…
– Слушай, Белка! – Олег решительно взял Анжелику за локоть и оттащил ее в сторону. – По всем признакам ему уже совсем недолго мучиться осталось. Будем считать, что с единым Богом Амаршан про него уже договорился. Теперь – земное. Ты умеешь говорить лучше всех нас. Пойди и быстро скажи ему, что с этим крестом и вообще все он сделал как надо!
– Олежка, ну что я, атеистка, могу сказать верующему человеку, возможно, даже православному монаху или священнику…
– Быстро, Белка, на кокетство времени совсем нет! Иди и говори!
Анжелика подошла к ложу умирающего и опустилась на колени. Ольга в последний раз обтерла Варсонофию лицо, поднялась и сделала шаг назад. Лена встала с земли и отряхнула сосновые иголки. Олег выпрямился и сжал губы. Как раз в эту минуту подходившие к остальным Антонина и Кай остановились там, где стояли. Антонина хотела поддержать молодого человека, но Кай отрицательно помотал головой и ухватился рукой за тонкий кривой ствол молодой березы.
– Варсонофий, вы нашли и спасли христианскую святыню. Вы избавили ее от гибели в огне и от корыстных рук. Я клянусь вам перед лицом Бога, моря, огня и всех
«Спаси тебя Господь!» – шепотом подсказала Светка, которая все же была крещеной и даже венчалась в церкви с каким-то из своих четырех мужей.
– Спаси вас Господь! – громко повторила Анжелика.
– Во славу Божью! – едва слышно прошептали потрескавшиеся, сочащиеся сукровицей губы бывшего священника и монаха-расстриги.
Его дыхание было едва заметным, пальцы рук и ног судорожно подергивались, но в целом теперь он выглядел гораздо спокойнее, чем до начала странноватой речи Анжелики. На скулах всех троих мужчин ходили одинаковые желваки. По лицу Светки, Лены и Антонины текли слезы. Ольга, стуча зубами о край, судорожными глотками пила воду из кружки, из которой до этого поила умирающего.
– Все-то кругом нее, прости господи, рыцари, – бормотала Света, раскладывая на обрывке клеенки бутерброды с плавленым сыром, хлеб, вскрытые банки с гусиным паштетом и порезанные кружочками огурцы и лук. – Алекс – последний флибустьер бандитской России, этот бедолага – паладин Господа, про Олега уж и говорить нечего – рыцарь науки в самом чистом виде… Еще про того своего ухажера забыла – Вадима, рыцаря плаща и кинжала… Вот ведь повезло-то бабе, а говорят – рыцари перевелись… Все-таки главное, как ни крути, – это правильный взгляд на проблему… Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста!
Никого не дожидаясь, Света начала торопливо и некрасиво есть сама. Только сейчас она почувствовала, как проголодалась. Молча наблюдавший за ней Амаршан склонился над импровизированным столом, взял бутерброд с сыром и кусок огурца, кивнул в знак благодарности и пошел искать Лену. Нашел ее сидящей под березой и стал кормить из рук, как птичку, отщипывая от бутерброда по маленькому кусочку.
– Тьфу! – сказала Светка, обращаясь к стоящей поодаль Анжелике. – Смотреть противно. Как у Марининой в романах.
– Причем тут Маринина? – удивилась Анжелика.
– Ну, у нее тоже в конце всегда выживают и имеют личное счастье только милиционеры и их родственники, – пояснила Светка. – Каменская и компания. Остальные либо погибают физически, либо терпят моральный крах, либо просто остаются за скобками повествования.
Анжелика печально улыбнулась.
– Давай ешь! – грубовато приказала Света подошедшей Ольге. – А не то петь не сможешь от худобы. Вон и так уже вся просвечиваешь. Чего там твой братец-то с Тоней? Есть они будут или им друг друга облизывать хватает?