Детдом
Шрифт:
– Он сожжет его!
– У него что-то вроде пулемета, потому что стреляет очередями. Кай наверняка ранен или убит!
– Проще всего было бы через крышу, но там, кажется, тоже бревна, только расщепленные пополам…
Все три реплики прозвучали одновременно. После наступило молчание.
Ольга, Антонина и Варсонофий сидели на корточках за большим валуном. Антонина привалилась спиной к камню. На ее щеках, лбу и шее краснели пятна лихорадочного румянца. Ольга, напротив, была бледна. Веснушчатое лицо Варсонофия по цвету напоминало грязный песчаник с вкраплениями глины.
– Кто он такой? Вы знаете? –
– Бандит. Я его помню, – ответила Антонина, с силой сжимая одной рукой кисть другой. – Он много лет охотится за этим кладом… Но почему он не берет этот чертов крест и не уходит?! Каю нужна помощь!
– Может быть, надеется забрать еще что-нибудь? – спросила Ольга.
– Он не знает, сколько нас тут и кто мы такие, – сказал Варсонофий, преодолевая нервную дрожь, которая в самом прямом смысле заставляла его стучать зубами. – Поэтому боится выходить. Вам нельзя показываться…
– Пусть смотрит и убирается! – прошипела Антонина.
– Не думайте – он никого не оставит в живых… Нельзя отдавать ему крест!
– Да гори он синим пламенем! – рявкнула Антонина. – Кай важнее!
Варсонофий перекрестился. Его губы шевелились, по-видимому, он шептал молитву.
– Дрова когда-нибудь прогорят, – философски заметила Ольга.
– А Кай за то же время истечет кровью! – огрызнулась Антонина.
– Что ты предлагаешь?
– Где-то же должны быть остальные – Дмитрий, Женя, Егор, Владимир…
– Может быть, Алекс уже убил их? Или, наоборот, Кай каким-нибудь образом покупает за этот крест их жизнь?
– Нельзя отдавать ему крест!
– Да заткнитесь вы, Варсонофий! Без вас тошно! Надо придумать какой-нибудь план…
Из всех пятерых только Анжелика не имела прав. Остальные четверо, двое мужчин и двое женщин вели машину по очереди, сменяя друг друга и почти не разговаривая между собой. Приблизительно в четырехстах километрах от Петербурга полетело сцепление. Потом забились жиклёры в карбюраторе. Ленка спала прямо на обочине, вытащив на дорогу переднее сидение и свесив голову на сторону. Из уголка ее губ стекала капелька слюны. Светка безостановочно курила беломор, выпрошенный у проезжего водилы «Камаза» после того, как кончились ее собственные сигареты. Олег сверкал глазами от злости, сжимал и разжимал тонкие сильные пальцы и беспрекословно подчинялся коротким просьбам-приказам абхазца Амаршана. Амаршан поменял сцепление и продул жиклеры. Проходя по обочине мимо спящей Ленки, он отставил в сторону измазанные машинным маслом руки, поцеловал ее в уголок губ и слизнул капельку слюней. Светка изобразила, что ее тошнит, а Анжелика мечтательно улыбнулась.
На лесной дороге недалеко от побережья козла трясло так, что сломалась рессора.
– Все! – револьверно высказался Олег, заглянув под машину.
– Бывает, – сказал абхазец Амаршан, достал из-под сиденья топор и велел всем искать подходящее полено.
Анжелике казалось, что она смотрит заключительные кадры какого-то боевика.
В деревне их встретили с такой откровенной враждебностью, что Анжелика, которую отправили на переговоры, в какой-то момент даже испугалась – как бы не прибили или не заперли куда-нибудь. Поморы – вольные люди, издавна сами себе власть. Вести путешественников к зимовью Большого Ивана местные
– Здесь у них до нас побывало уже очень много людей, – объяснила Анжелика друзьям. – Кто именно – они мне не сказали. Но по обмолвкам я догадалась, что Кай, Владимир и компания – были наверняка. Про Антонину никто не упоминал. Сначала местные ничего не заподозрили, даже по-своему забавлялись этим нашествием, а потом… Их злость и страх, как я поняла, вызваны тем, что кто-то из деревенских охотников отправился с кем-то из пришельцев проводником и до сих пор не вернулся, хотя прошло уже очень много времени после назначенного им самим срока. Понятно, что этот пропавший повел не Кая с друзьями, а кого-то другого…
– Почему же они сами не сходили по следам этого охотника и не разобрались, куда он подевался? – спросила Света.
– Это поморы, – пожала плечами Анжелика. – У них специфическая этика и не очень-то коллективистская мораль. Она вообще не позволяет лезть в чужие разборки, пока не позвали. Да и тогда следует еще три раза подумать. Древнее условие выживания, естественный отбор. Когда-то они пришли сюда небольшими отрядами, почти без женщин. Матерые, сильные, вооруженные до зубов мужики. Если бы все лезли без спросу в чужие выяснения отношений, перебили бы друг друга почти сразу.
– И что же мы будем теперь делать? – растеряно спросила Лена, которая никогда, даже в молодости, не ходила в походы.
– Искать, – сказала Анжелика, пожав плечами. – Глупо возвращаться обратно, проделав такую дорогу. Здравый смысл, мои воспоминания плюс один полевой археолог и один бывший боевик-партизан…
– Амаршан никогда не был партизаном! – возразила Лена.
– Только рюкзак я не понесу, – сказала Светлана. – Я уже старая и толстая.
– Разумеется, мадам, – расшаркался Олег. – Исходя из вашего преклонного возраста и избыточного живого веса, ваши вещи понесу я.
Света с притворным гневом замахнулась на него, и он проворно отскочил.
– Можно ли заплатить и договориться оставить машину у кого-нибудь во дворе? – спросил абхазец Амаршан. – Иначе – разберут на запчасти.
– Не зна-аю, – с сомнением сказала Анжелика.
– Я договорюсь! – высокомерно заявила Светлана, без всякого стеснения скинула куртку и просторную футболку и натянула на себя блестящую облегающую майку без рукавов. Потом достала косметичку из кармана рюкзака. – Выньте из этого гроба на колесах те вещи, которые понадобятся, и пустите меня за руль.
Олег и Амаршан отрицательно покачали головами и слитно шагнули вперед. Светкины белые руки словно окатило расплавленным золотом клонящегося к закату солнца. Анжелика вспомнила «белорукую Изольду» и сделала успокаивающий жест.
– Оставьте. Если Светка захочет, все поморы этой деревни уложатся в штабеля вокруг нашего «козла» и будут там лежать, поджидая ее возвращения.
Выстрелы они услышали на следующий день, на привале, отдыхая в кружевной тени невысоких сосенок. Амаршан и Олег разом вскочили, женщины остались почти спокойными. Амаршан раздул жесткие крылья носа, словно принюхиваясь, а Олег достал из-за пазухи висящий там на веревке сложный компас и, положив его на ладонь, принялся ориентироваться.