Детектив для уютной осени
Шрифт:
– Н-да, – вздохнул Меркурьев. – История. Колебания мембран и струн.
– Что ты говоришь?
– Ничего не говорю. Я молчу.
Василий Васильевич взял ее за подбородок, повернул к себе и поцеловал в губы. Ему давно хотелось ее поцеловать, пожалуй, с тех пор, как он впервые увидел ее умытой и беленькой, с брызгами веснушек на носу. И
Кажется, Мура поначалу очень удивилась и даже подалась от него назад, но потом перестала вырываться, обняла его и прижалась.
Руки у нее были худые и горячие.
Меркурьев хватил воздуха и еще раз поцеловал. Мура поднялась на коленях и прижалась к нему всем телом.
Ах, как это было – остро, серьезно, от всей души. Сердце у него молотило в грудную клетку, и, кажется, там, куда оно било, оставались дыры. И сквозь эти дыры в него вливались сила и страсть.
Дыхание опять кончилось, они оторвались друг от друга, и Василий Васильевич спросил поспешно:
– А когда мы целуемся, ты тоже слышишь разговоры Канта с Бесселем?
Мура засмеялась, обняла его за шею, Меркурьев стиснул ее, они вместе повалились на кровать, сбросив на пол коричневую обезьяну, тут же вскочили как ошпаренные и уставились друг на друга.
Василий Васильевич немного взмок от переживаний, руки покрылись «гусиной кожей».
– Поедем, – сказала Мура, не глядя на него, и слезла с кровати. – Мне нужно одеться.
– У тебя есть куртка или пальто? – спросил Василий Васильевич и даже сделал озабоченное лицо, как будто только что на кровати ничего такого не произошло. – Там холодно и дождь может в любую минуту пойти.
– Пальто, – повторила Мура, словно это и впрямь имело значение. – Хорошее такое пальто…
Они договорились встретиться у подъезда между липами, так романтично это звучало – между липами! Меркурьев, лихорадочно собираясь, все вспоминал, как они целовались, как он ее держал, как она пахла и как двигалась, и совершенно
Когда он выскочил на улицу, Мура бродила по брусчатке в некотором отдалении, смотрела себе под ноги и, кажется, что-то бормотала.
Распалившийся Василий Васильевич встал как вкопанный и уставился на нее.
Она была в коротком сером пальто, голубой клетчатый шарф намотан кое-как. Ноги в черных джинсах казались бесконечными. Волосы заправлены за уши, как у девочки.
Мура, подумал Василий Васильевич. Вот она какая.
Он подошел к ней, снова взял за подбородок и поцеловал. Невозможно было удержаться.
– Вася! – возмущенно прошипела Мура, когда он ее выпустил.
Стукнули тяжелые двери, и они одновременно оглянулись.
Из дома выходила Лючия, укутанная в меха и шелка, на ходу надевая темные очки, хотя солнца никакого не было, низкие тучи наползали с моря, и казалось, вот-вот пойдет снег.
– Вы с девушкой, – проговорила Лючия низким голосом. – Это приятно. Познакомьте нас скорее.
Василий Васильевич весело сказал, что знакомить их нечего, они знакомы, в одном доме живут, в одном месте обедают.
Лючия перевела взгляд на Муру и медленным движением сняла очки.
– Нет, не узнаю, – сказала она, рассматривая Муру. – Впрочем, что-то знакомое есть, я вас где-то видела…
– Я Антипия, – призналась Мура. – Это мое второе имя.
Лючия так удивилась, что вытаращила глаза и чуть не уронила очки.
– Нет, этого не может быть! Впрочем, все возможно. – И она расхохоталась. – Нет, какие разительные перемены! Это все благодаря вам, Василий?
– Мура любит представать в разных ипостасях, – проинформировал Меркурьев. – Сколько нам добираться до города?
Лючия ответила, что минут сорок, и они погрузились в белый «Кадиллак» следующим порядком – Лючия за руль, Мура назад, а Меркурьев рядом с Лючией.
Конец ознакомительного фрагмента.