Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы)
Шрифт:
Смешно, когда такой случай кто-нибудь как анекдот рассказывает. Начальник у меня в городе был, я тебе о нем говорил, любил он анекдоты рассказывать, но не просто так, а с привязкой к жизненным ситуациям. И получался у него не анекдот, а что-то вроде притчи. И я тебе расскажу притчу:
«В одно учреждение пришел молодой работник. Поработал с год, зарекомендовал себя с положительной стороны, заметили его.
Приглашает директор кадровика и говорит: „Сидоров у нас какой молодец, по всем статьям на начальника сектора потянет. Как думаете?“
Кадровик отвечает:
— Возражений
— Да? — удивился директор. — Ну тогда подождем.
Лет десять проходит, новый директор вызывает того же кадровика и говорит:
— Сидоров у нас что-то в рядовых засиделся, опыта у него достаточно, пусть его молодым передает.
Кадровик отвечает:
— Вопрос этот поднимался десять лет назад, но не прошел Сидоров в начальники — инцидент у него с шубой неприятный был.
— Понятно, — говорит директор, — раз так, то Сидорова отставим.
Пришла пора Сидорова на пенсию провожать. Новый директор и новый кадровик жмут ему руку, всех благ желают, а директор на прощание спрашивает:
— Послушай-ка, Сидоров, а что за инцидент у вас с шубой был?
— А-а, — отвечает Сидоров, — в первый день работы во вверенном вам учреждении у меня украли шубу, до чего неприятно было…»
— Вот так, — заключил свой рассказ Корж, — я не хочу, чтобы такой вот «инцидент» за тобой всю жизнь волочился, да и за мной тоже.
— Не согласен, — возмутился Кроев, которому было море по колено, — мы дрались за справедливость, за правое дело. А за правое дело и пострадать можно.
— Усни, страдатель, — ответил Корж.
— Не, — продолжал упрямиться следователь, — я шефу доложу, и он нас поддержит.
— А вот этого не нужно, — проговорил Корж, — твой шеф формалист. Представь — ему доложили, что ты в пьяном виде подрался в «Приозерном». Что ты скажешь в свое оправдание? Дрался? Да. Был пьян? Да. Твоему шефу больше ничего и не надо. Ты думаешь, он честь и мундир фирмы защищать будет, нет, он только за свой мундир беспокоится. Ему лишь бы отреагировать. И на такое эфемерное понятие, как справедливость, ему наплевать. Он тебя не только защищать не будет, но и открестится от тебя, первый бросит в тебя камень, в форме выговора пока. Потому что ты можешь своей борьбой за справедливость помешать его карьере. А он этого не переживет.
— T-ты не знаешь Мазюка, — оживился Кроев, неожиданно переходя на «ты». — Он, знаешь, сколько работает, и не просто работает, а горит на работе.
— А вот это ты тоже зря. Клягин горит на работе ярче твоего шефа. Его вон как далеко видно. Ну да ладно, все это пьяный разговор. Хватит о горениях и возгораниях.
Корж погасил свет и улегся на койку.
Стычка Коржа с бывшим мужем Галины, прогулка без пальто на крыльце немного отрезвили Кроева. Его почти не тошнило, кровать уже не падала вниз, но чувство бесстрашия по-прежнему распирало его, не находя выхода.
«Оказывается, Корж трус, — думал он, и от этой мысли ему стало приятно. — Корж трус, а я нет, потому что я не боюсь делать то, что боится делать он».
В этот момент следователю показалось, что это Корж стоял на крыльце, пока Кроев «работал» с пришельцем, что… «Остановись, — произнес
Нет, Кроев Михайловку не забыл. Да и как может забыть следователь свое первое серьезное дело.
В декабре прошлого года в Михайловке, селе в пятнадцати километрах от райцентра, был убит завклубом. Случай для района из ряда вон выходящий. Шеф был в отъезде, и на происшествие поехал следователь с Денисовым.
Установить обстоятельства преступления было несложно. Все было ясно, как день. Кроев осмотрел место происшествия, отправил труп в Кедровку и в клубе допрашивал свидетелей, уточняя мотивы совершения преступления.
Выходило так. Накануне в клуб пришли три пьяных парня: двое приезжих, один местный — Петька Смальченко. Смальченко в ноябре возвратился из колонии и гулял, компенсируя годы воздержания. Тремя днями раньше к нему приехали двое приятелей. «Корешки по второй ходке», — называл их Петька.
Три приятеля болтались пьяные по деревне, задирали молодежь, ругали стариков, но все это делали на грани фола, не переходя ту черту, за которой могла наступить расплата.
В воскресенье троица заявилась на танцы, разумеется, «в оскорбляющем честь и достоинство граждан виде». Завклубом — молодой парень, недавно отслуживший в армии, единственный мужчина-заведующий и районе, выпроводил троицу из помещения.
На следующий день корешки опохмелились и стали «анализировать» свой позор. Приезжие поддевали Смальченко, травили его подробностями, при которых его взашей вытолкал из клуба козел-заведующий. Петька озверел, схватил нож и помчался к клубу. На беду заведующий был там… И, что самое обидное, Петьку-то он пальцем переломить мог. Видно, понадеялся на свою силу. А Петька, оставив нож в теле заведующего, бегал потом по деревне с ружьем и кричал, что его с корешками хрен возьмут, что он живым не дастся и всех лягавых положит.
Дело шло к вечеру и принимало дурной оборот. Денисов позвонил в райотдел и доложил, что его группе, в которую, кроме него, входил михайловский участковый, не удалось установить место пребывания Смальченко и его друзей. Из отдела ему ответили, что ничем помочь не могут, все заняты поисками в направлениях возможного отхода преступников, то есть на дорогах и в аэропорту.
Уже стемнело, когда приехал Корж. Денисов доложил обстановку. Он проверил все село, особо внимательно знакомых Смальченко, но ни его, ни приезжих там не оказалось. Домой они не возвращались. Оставалось предполагать, что троица ушла в лес, либо каким-то образом выбралась из района.
— На дорогах их не задержали — значит, они где-то здесь. Михайловка село большое, в нем спрятаться можно. Ну что же, пойдем обычным путем, — сказал Корж и дал указание Денисову срочно привести продавщицу продмага.
Денисов исполнил приказание в мгновение ока, и в клубе перед Коржом предстала крупная женщина, которую в деревне все от мала до велика звали Валентиной.
Валентина, узнав, что милицию не интересуют ее продовольственные дела, успокоилась и разговорилась. Она кляла проклятых пьяниц, из-за которых столько горя и «у нас, и в районе, и даже в области».