Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы)
Шрифт:
— Арбузов, Арбузов, с вами будет говорить прокурор области, — хрипло кричал начальник колонии. Он был уже в шинели и шапке, из-под которой торчали седые виски, еще утром цвет их был совершенно иной: начальник крепко переживал случившееся.
Буза отодвинул край шторки и посмотрел вниз, рядом с начальником стоял мужчина лет пятидесяти в норковой шапке и короткой дубленке. Сзади него были двое смуглых бойцов из роты охраны, которые, в нарушении всех инструкций, запрещающих появление в зоне с оружием, были вооружены автоматами.
— Мне нужны доказательства, — проорал Буза в
— Я хочу с вами поговорить, — сказал мужчина в дубленке, — возможно, один на один…
— Мне нужны доказательства…
— Доказательства чего? — не понял прокурор и обратился к начальнику колонии.
— Они не верят, что вы — прокурор области.
— Я — заместитель прокурора, — ответил мужчина в дубленке.
— Я не могу отпустить вас одного, — произнес начальник, а про себя подумал: «Если они и тебя захватят — мне конец».
— Ну почему же, — сказал зампрокурора области, — если они дадут гарантии…
«Какие гарантии», — чуть было не вырвалось у начальника, и только сознание высокого положения мужчины в дубленке остановило его от крутого ругательства.
— Как будем выходить из сложившейся ситуации? — спросил мужчина.
— Нужно встретиться на нейтральной территории.
Договорились неожиданно быстро. Буза предупредил, что во время переговоров заточки будут на глотках у заложников и что, если он через пять минут не вернется в санчасть, заложников зарежут.
Через некоторое время в коридоре возле санчасти Буза встретился с представителем прокуратуры.
Мужчина в дубленке предъявил ему свое удостоверение. Буза проверил его и не стал ломаться, говорить, что они требовали прокурора, а им предоставили только зама, хотя такой вариант прогнозировался.
— Мы пригласили вас, — начал Буза торжественно и настолько уверенно, что прокурору показалось, что они либо сто лет знакомы, либо зам у Бузы на посылках, — для того чтобы оскорбленные начальники не расстреляли нас ночью вместе с заложниками. Теперь мы уверены, что они этого не сделают, и выдвигаем последнее требование: наш разговор продолжится в другой колонии. Туда мы поедем с заложниками и в вашем сопровождении. Даем полчаса на приготовления… полчаса… Если через тридцать минут будет готов автомобиль — освобождаем одного из заложников, и так далее.
Буза повернулся и пошел прочь к дверям санчасти, за которыми его ждал Шнырь. Прокурор не успел сказать ни слова, хотя перед встречей мысленно прокрутил в голове речь, где много внимания уделил последствиям, которые могут наступить для захватчиков, если они…
Вернувшись в административный корпус, прокурор изложил все, что сказал ему Буза.
Начальник колонии был против такого варианта событий.
— А вдруг по дороге что-нибудь случится, они подумают, что это попытка освободить заложников, и покончат с ними? — произнес он, думая про себя, что если заложников освободят здесь, то он будет начальником колонии, у которого захватили заложников, но тут же освободили. Если же осужденные вместе с заложниками уедут — он будет просто начальником колонии, у которого зэки захватили заложников.
— У нас нет другого выхода, — сказал прокурор, — это долгий путь,
— Надо попробовать уговорить их не брать с собой заложников, — предложил начальник колонии прокурору, — они вам поверят.
На этот раз переговоры прокурора с Бузой проходили через двери санчасти.
Буза был непреклонен и, сколько ни уговаривал его прокурор оставить заложников, сколько ни гарантировал перевозку захватчиков в Каминский изолятор, стоял на своем. И чтобы поставить все на свои места и еще раз напомнить, кто у кого в руках, сказал:
— Осталось пятнадцать минут.
Это подействовало, и уже через десять минут перед окнами санчасти стоял автозак.
— Отпусти литера, — попросил Буза Шныря. Тот пошел в кабинет, но тут же вернулся.
— Он не хочет бросать женщин.
Хряк, услышав это, поднялся со скамейки, чтобы сделать так, как сказал Буза, но тот остановил его движением руки. Он сам сходил в кабинет, поговорил с Виктором, а потом дал команду Шнырю развязать Семеновну.
Поскольку в зоне все уже знали, что прокурор договорился с Бузой о переброске захватчиков и заложников в Каминск, напряжение и ожидание возможной ошибки со стороны захватчиков прекратились. Пост возле дверей санчасти был снят, и поэтому Семеновну у выхода на улицу никто не встретил. Она немного постояла на крыльце и спустилась по ступенькам вниз.
«А ведь зубы у меня не болят», — подумала она и опустилась на затоптанный сапогами осужденных снег: силы оставили ее…
— Теперь о заложниках, — сказал Внучек…
— Заложники-то нам зачем? — поинтересовался Узякин.
— Он правильно мыслит, — поддержал Внучека комбат, — как они себя ведут и поведут — будет зависеть тактика освобождения.
— Тактика, — скривился Узякин, — грамотные все…
— Парень — человек молодой, ему лет двадцать пять. Он начальник тарного цеха, поэтому его жизнь вне опасности.
— Почему ты так решил? — спросил Узякин комбата.
— Видишь ли, ты имеешь дело с преступниками на свободе, а мы за проволокой. Весь персонал в зоне для зэков делится на чистых ментов и тех, кто носит ментовскую форму, но их функций не выполняет — это мастера, начальники производств, врачи, библиотекари, учителя школ.
— Ну тогда и второй бабе ничего не грозит, — проронил Узякин.
— Дай Бог, — ответил не верующий в Бога комбат, — для нее есть иная опасность.
— И эта опасность реальна, если они задумали нечто иное, чем выезд из одной зоны в другую, — поддержал комбата Внучек.
— Ну ты их переоцениваешь, — возразил Узякин, — это обычные зэки, а не представители спецслужб, гы-гы-гы…
— А ты их недооцениваешь, — вмешался комбат, — ты посмотри, тут что-то не так, уж очень ловко они действуют, и все у них получается. Старую женщину отпустили, правильно: двух заложников им вполне хватит в дороге. Третий бы только помешал.
— Если они таким образом решили выбраться из колонии, то нам повезло. Но если они, а их поведение это подтверждает, выбравшись из колонии, выдвинут новые требования… Потребуют машину и попытаются оторваться от погони вместе с заложниками, вдруг их сообщники ждут, — сказал Внучек.