Детективное агенство «Аргус» [сборник]
Шрифт:
— А какую сумму денег хочет господин Дюрен в дополнении к женскому вниманию? — спокойно, по — деловому спросила госпожа Мюре.
Чего — то в этой истории я не понимал. От меня хотели откупиться, но кто и зачем?
— Деньги мне не нужны, я ищу другое — изучающе глядя на госпожу Мюре, рискнул я приоткрыть карты.
Госпожа Мюре задумалась.
— Это ваше последнее слово? — спросила она.
— Да, — ответил я, раздумывая, не рою ли сейчас под собой громадную яму.
— Что ж, мужественных мужчин нужно ценить — и целовать, — улыбнулась госпожа Мюре и, подойдя вплотную, попыталась меня обнять. Что — то внутри меня не позволило допустить ее руки так близко к своему горлу;
Явно разочарованная моим поступком, госпожа Мюре вернулась в кресло; внимательно разглядывая меня, она недоуменно пожала плечами и предложила: «Выпьем! Надеюсь, это придаст вам смелости».
Не будучи в этом уверен, я все же протянул руку к бокалу с налитым в нем клико — и застыл, почувствовав идущую от вина волну опасности. Отвлекая меня объятиями, красавица Марта успела что — то бросить в бокал. Позавидовав самообладанию и актерской игре своей визави, я размашисто потянулся к блюдцу с дольками лимона и «нечаянно» столкнул бокал на пол.
— Ах, как вы неловки! — сердито воскликнула госпожа
Мюре, вскакивая и подходя ко мне. — Бокал не разбился?
— Нет, — ответил я, нагибаясь, как последний дурак, вниз: и тотчас струя газа из баллончика, поднесенного к моему лицу госпожой Мюре, наполнила мое сознание темнотой.
Очнулся я в каком — то подвале, прикованный к стене цепями. Судя по всему, отношение ко мне было самое серьезное. Электрическая лампочка горела вполнакала, тускло освещая белые каменистые стены и бетонный пол. Меня не обобрали: все вещи были при мне. Повернув циферблат часов к свету, я установил, что сейчас около часа ночи. Я был без сознания сорок минут; далеко меня унести не могли и, вероятно, я находился в подвалах «Найтингель».
Самочувствие было отвратительным: болела голова, я досадовал на себя за допущенные промахи и отсутствие осторожности.
Голос раздался внезапно и шел откуда — то со стороны: «Господин под именем Дюрен, расскажите о себе!»
— Меня зовут Франк Дюрен, я — рантье, приехал сюда отдыхать и, как видите, отдыхаю со всеми удобствами, — сказал я. — А кто со мной говорит и где вы?
— Беседа, в виду вашей опасности, ведется через микрофон, — объяснил голос, принадлежавший, судя по тембру, незнакомцу из памятной встречи в замке. — Вы — не Дюрен, мы проверили ваши данные, они — ложные.
— Тогда кто я? — спрашивая, я сердился на себя за промашку с именем: хотя кто мог предполагать, что мою личность будут устанавливать настолько тщательно?!
— Вы — Энрико Ковальски, полицейский сыщик, прибывший из столицы для раскрытия нашей организации. Об остальном говорить не будем. Нас интересует, какую информацию вы передали в полицию, а какую оставили для торговли с нами. Возможно, мы найдем общий язык: говорите!
— Я предпочитаю молчать, поскольку уверять вас в ошибке бесполезно, — устало сказал я. Понимая, что когда — нибудь погибну — от злой силы, старости или рокового случая, — я и в самом страшном сне не мог представить, что умру вместо другого, неизвестного мне человека, — а иного выхода из ситуации явно не было, в чем и удостоверили меня насмешливые слова бандита: «Не унижайте себя ложью! Вспомните: у вас обыскали комнату, устроили слежку, вам назначили ночью встречу в пустынном месте, вас пригласила к себе малознакомая женщина, — вы что, уклонялись от встреч или ставили кого — то в известность, как подобает добропорядочному рантье? Нет, вы, ничему не удивляясь, повсюду совали свои нос, реагируя на малейшее проявленное к вам внимание. Поэтому отвечайте лучше на вопросы».
Меня начали спрашивать о каких — то людях, событиях, угрожать, уговаривать.
— Что ж, — заключил голос невидимого собеседника. — Жаль расставаться навсегда с мужественным врагом, но другой вариант вы отвергли сами. Прощайте!
Я услышал свист и почувствовал удар в левую руку: в нее впилось нечто длинное, белое, похожее на толстую иглу.
— Пуля с нервно — паралитическим ядом, — понял я. — Об особенности моей левой руки они не подозревают.
Я громко застонал, закрыл глаза и повис на цепях, имитируя наступление паралича. Как я и предполагал, через несколько минут меня освободили от цепей и, закутав в прорезиненную ткань, куда — то понесли. Судя по репликам, меня собирались под видом несчастного случая оросить в текущую вблизи Ариона реку, чему я решил не препятствовать.
Вскоре меня засунули в багажник машины и повезли. Минут через двадцать машина остановилась: меня вытащили из багажника и, пронеся несколько шагов, положили на настил деревянного моста. Я слышал плеск реки; чувствовалось дуновение ветра.
Бандиты возились с ограждением: причиной моей смерти должна была явиться непрочность мостовых перил, на которые я якобы облокотился перед падением в воду. Я лежал, прислушиваясь к их разговору, и думал, не пора ли мне «оживать». Я сумел бы нейтрализовать свою «похоронную команду», однако побег вызвал бы такую мгновенную и массированную атаку бандитской организации, что мне или пришлось бы немедленно уехать из Ариона, или продолжать поиск, подвергаясь ежесекундной опасности — и это теперь, когда многое прояснилось и оформилось планом действий! Поэтому, решил я, придется пойти на риск, чтобы стать для бандитов мертвым, выигрывая время и свободу поведения.
Бандиты закончили работу. Наступил самый опасный момент: не захотят ли они добавить в меня порцию яда за пределы левой руки, после чего я уж точно окажусь утопленником?! К счастью, судьба меня пощадила: убежденные в моем параличе, бандиты положили меня на затрещавшие перила, толкнули — и я вместе с куском ограждения рухнул в реку, счастливый, что перила упали до, а не после меня.
Некоторое время я плыл под водой, держа направление к берегу; осторожно вынырнул, оглянулся: на мосту никого не было. Темнота расстилалась густым покровом; я держался на поверхности реки, несущей меня прочь от города, и вслушивался в тишину. Возле моста заурчал, постепенно удаляясь, звук мотора: бандиты наконец уехали. Я подплыл к берегу и выбрался на землю.
До города было недалеко: я шел к замку и через полчаса был в помещении башни. Найдя герб де Эмервилей, я открыл потайную дверь и нырнул в знакомый проход. В нише лежали принесенные утром надувной матрац, одеяло, фонарик, еда и одежда. Не предвидя ночного происшествия, я понимал, что из гостиницы, ввиду ее опасности, придется скрыться и готовился к этому заранее, — и теперь был рад своей предусмотрительности.
Переодевшись, я разложил матрац и уснул, надеясь, что привидения замка, если они существуют, оставят меня в покое. Заставив себя проснуться на рассвете, я позавтракал, потайным ходом прошел в парк и уселся на скамейку, готовясь к разговору с Фоссом — в том жестком варианте, который советовал Синх.
Фосс появился не скоро. Я ожидал, что он хотя бы вскользь упомянет о вчерашнем наезде на меня и объяснит свое исчезновение, но Фосс принялся жаловаться на бессонницу, на кошмарные сны, мучающие его на рассвете.
— Между прочим, — заметил он, — мне в эту ночь приснилось, что вы мертвы.
— И вы пришли с надеждой в этом убедиться, — холодно произнес я. — Сочувствую вашему огорчению и посему сообщаю: завтра уезжаю, поскольку осмотрел в Арионе все интересное — за исключением вашего дома.