Дети Абсолюта. Храбрость и Скромность
Шрифт:
– Тебе может не понравиться то, что я сейчас скажу, но в наших семьях традиционно мужчина сам решает с кем и как ему проводить время. С одетой жительницей Фростариона или с голой атарианкой - неважно. В нашей религии, в нашей истории - везде есть подтверждение тому, что женщина создана как опора и поддержка для своего мужа. Чем больше женщин, тем устойчивее положение человека.
Мы дошли до большого красного строения. Оно выглядело ветхим и необжитым. Внутри него нас встретили несколько юных красавиц. Увидев Саладона, они низко поклонились.
– Здравствуйте!
–
– Это и есть твои супруги?
– Нет, это мои служанки. В Палире у меня живут лишь две жены - сейчас они находятся в поселении недалеко отсюда. И можешь говорить громче - моя прислуга не знает атарианского.
Саладон сказал им пару фраз, и работницы засуетились, выполняя задания хозяина. Одна из них подошла ко мне и, не глядя в глаза, поклонилась.
– Пройди с Аширой, она подберет тебе одежду. А я останусь здесь и проконтролирую приготовление ужина.
Мне пришлось последовать за молчаливой девушкой. Каждая комната в здании была насыщена запахом благовоний, который только усилился, когда мы вошли в просторный зал. Обустроен он был своеобразно: возле стены лежала соломенная подстилка, повсюду были расставлены свечи и курильницы, алтари, назначение которых было мне неизвестно, а напротив входа стоял невысокий, украшенный драгоценными камнями шкаф. Служанка извлекла из него рулон ткани молочно-зеленого цвета, расписанный золотыми нитями. Это была национальная юстиорская женская одежда - кавалабана. Глядя за манипуляциями Аширы, которая облачала меня во все это великолепие, я понимала: самой мне никогда не завязать причудливый наряд правильным образом. Закончив одевать меня, служанка извлекла из ящика несколько многогранных бутыльков. Чем-то похожим на пипетку она собрала пару капель масла из каждого и смешала их на небольшой стеклянной дощечке. Юстиорка отложила ее в сторону, и вытащила зеленые серьги в форме полумесяца, которые протянула мне. Я надела предложенные украшения.
Выждав несколько минут, Ашира взяла дощечку, помахала над ней ладонью и окунула указательный палец в смесь масел. Далее она провела им по моей шее, за ушами и между бровей. Собрав еще немного масла, служанка дотронулась до моей ключицы и провела пальцем до ложбинки между грудей. Я почувствовала приятный букет сандала, корицы и чего-то цитрусового. Закончив, Ашира поклонилась мне и занялась своими делами. Возвращаться к Саладону мне пришлось одной. Увидев меня, многоженец поднялся и воскликнул:
– Ты красива, как лунный цветок, Дитя! Я рад, что Абсолют своей волей свел нас воедино.
Меня невольно смутили его слова. Хорошо хоть, что мой новый знакомый тоже успел одеться.
– Похоже, я попала в какую-то секту, - усмехнулась я, рассматривая местность.
– Нет, Эйвери. Это всего лишь поселение одной из юстиорских диаспор в Палире. Мы живем здесь в соответствии со своими обычаями, поэтому тебе они могут показаться чуждыми.
– А как я здесь оказалась?
– Ужин уже готов. Я уверен, что ты голодна. Почему бы нам не приступить к трапезе?
–
Мне не понравилось, что Саладон уклонился от ответа, но внезапно я поняла, что меня и правда мучает ужасный голод. Как будто я не ела несколько недель.
Мы вышли из строения на улицу. Недалеко от входа был накрыт стол, повсюду дымили благовония, горели маленькие фонарики. Численность служанок увеличилась. Некоторые из них стояли в стороне, готовые тут же выполнить любой приказ хозяина, а другие - сидели вокруг стола и играли расслабляющую музыку на народных инструментах. Меня привлек один из них - восьмиструнный, с длинным грифом и круглой выпуклой декой. Он издавал дивные мелодичные звуки, каждый из которых проникал в мое сердце.
Саладон уважительно усадил меня по правую руку и принялся накладывать еду. Юстиорская кухня считалась одной из самых острых, но пикантная палитра ее вкусов пришлась мне по душе.
Сначала я старалась есть аккуратно и размеренно, но этим еще больше разожгла изнуряющий голод. Заметив, что Саладон увлечен музыкой, я тихонечко наклонилась над блюдом и начала торопливо закидывать в себя рыбу с овощами.
– Ты согласна, что среди всех видов искусства музыка лучше других передает дыхание жизни?
– Согласна, - проглотив очередной кусок морковки, я вступила в великосветскую беседу.
– Но это мы с тобой воспринимаем мир через звуки. Есть же люди, которым нужно посмотреть, попробовать, потрогать или понюхать, чтобы прочувствовать самую суть.
– Да, но ты замечала, что не можешь детально воспроизвести у себя в голове понравившийся вкус, вид, запах или тактильное ощущение? А вот музыку - легче всего.
– Я и говорю: все люди разные и мир воспринимают каждый по-своему. Мы не можем быть уверены, что никто не способен в точности воспроизвести впечатление, полученные не в ходе прослушивания чего-либо.
Саладон задумчиво посмотрел на меня.
– Мне всегда нравилось общаться с юными Детьми Абсолюта. Из вас первое время выходят по-настоящему интересные собеседники. Потом, правда, вы настолько укореняетесь в самопридуманной истине, что становитесь нуднее самых упрямых стариков.
– Ты уже несколько раз говорил мне о каких-то Детях Абсолюта. Что это такое?
– Ну, это начало того долгого разговора, который я хотел бы с тобой завести.
– А в ходе него я пойму, почему оказалась здесь, и что мне делать дальше?
– с надеждой спросила я, косясь на своего странного собеседника.
Саладон улыбнулся.
– И даже больше!
– Тогда я готова тебя послушать.
– Может быть, мы сначала переместимся в более уединенное место?
Тембр его голоса заставил меня задрожать от предвкушения. Уединенное место - это то, что было нужно нам двоим. Но никаких разговор, понятное дело, мы вести не станем.
Впрочем, я ошибалась. Саладон отвел меня обратно к водопаду, разложил мягкое покрывало на земле и спросил, когда я устроилась поудобнее:
– Изменилось ли что-нибудь в твоем восприятии мира, с тех пор как ты попала сюда?