Дети Ананси

Гейман Нил

— Он изумительно готовил, — сказала Рози.

На фотографиях мать Рози была соблазнительной и улыбчивой. Теперь, двенадцать лет спустя, она походила на исхудавшую до скелета актрису Эрту Китт, и Толстый Чарли ни разу не видел на ее лице улыбки.

— Твоя мама что, вообще никогда не готовит? — спросил после того первого визита Толстый Чарли.

— Не знаю. Никогда такого не видела.

— Чем же она питается? Не может же она жить на хлебцах и воде.

— Наверное, заказывает что-нибудь на дом.

Толстый Чарли решил, что уж скорее

мама Рози вылетает по ночам летучей мышью, чтобы сосать кровь у спящих младенцев. Однажды он изложил эту теорию Рози, но она не увидела в ней ничего смешного.

Мать Рози сказала дочери: мол, уверена, Чарли женится на ней ради денег.

— Каких денег? — спросила Рози.

Мать обвела рукой квартиру, охватив этим жестом восковые фрукты, антикварную мебель и картины на стенах, и поджала губы.

— Но это же все твое! — пылко возразила Рози.

Она ведь жила на зарплату, работая в одном лондонском благотворительном обществе. А зарплата у нее была маленькая, поэтому Рози то и дело залезала в деньги, которые отец оставил ей по завещанию. Так удавалось оплачивать скромную квартирку, которую Рози делила с чередой австралиек и новозеландок, и на подержанный «фольксваген-гольф».

По дороге к дому Толстого Чарли Рози решила, что надо сменить тему.

— У меня отключили воду. Во всем здании.

— Это почему?

— Из-за миссис Клингер этажом ниже. Она заявила, мол, что-то подтекает.

— Скорее всего сама миссис Клингер.

— Чарли!!! А потому, ну… Можно мне сегодня принять ванну у тебя?

— Тебе потереть спинку?

— Чарли!!!

— Ладно, ладно. Нет проблем.

Не отводя глаз от багажника идущей впереди машины, Рози вдруг сняла руку с рычага передач и сжала лапищу Толстого Чарли.

— Мы и так скоро поженимся, — улыбнулась она.

— Знаю, — отозвался Толстый Чарли.

— И тогда у нас на все будет уйма времени, верно?

— Уйма, — согласился Толстый Чарли.

— Знаешь, что сказала однажды мама? — спросила Рози.

— М-м-м. Снявши волосы, по голове не плачут?

— Вовсе нет. Она сказала, что если бы в первый год своего брака семейная пара клала по монетке в банку всякий раз, когда занимается любовью, и вынимала по монетке всякий раз, когда занимается любовью в последующие годы, то банка никогда не опустела бы.

— Иными словами…

— Интересно, правда? Приеду в восемь с моим резиновым утенком. Как у тебя с полотенцами?

— Э-э-э…

— Понятно, привезу свои.

Толстый Чарли сомневался, что наступит конец света, если случайная монетка упадет в банку до того, как они свяжут себя узами и разрежут пирог, но у Рози было собственное мнение на этот счет, и делу конец. Банка оставалась совершенно пустой.

Есть один минус в раннем возвращении домой после краткой отлучки: если прибываешь утром, не знаешь, чем занять остаток дня.

Толстый Чарли был из тех, кто предпочитает работать. Лежание на диване под «Обратный отсчет» по телевизору неизменно напоминало ему

о тех периодах, когда он вливался в братство безработных. Вот и сейчас он решил, что самым разумным будет вернуться на работу на день раньше. В олдвичском офисе «Агентства Грэхема Хорикса» на пятом и самом верхнем этаже он снова почувствует себя в центре событий. Будут интересные разговоры с коллегами в комнате отдыха. Все прелести жизни развернутся перед ним, величественные в своем многообразии, неумолимые и упорные в своей деловитости. Ему будут рады.

— Тебя же ждали только завтра, — неласково сказала секретарша Энни, увидев на пороге Толстого Чарли. — Я всем объясняла, что до завтра тебя не будет. Тебе столько звонили. — Похоже, ее это совсем не радовало.

— Не смог удержаться.

— То-то и видно, — фыркнула она. — Свяжись с Мэв Ливингстон. Она каждый день звонит.

— Я думал, ею занимается сам Грэхем Хорикс.

— Ну, кажется, он передал ее тебе. Подожди минутку. — И она снова отвлеклась на телефонный звонок.

Грэхема Хорикса всегда называли по имени и фамилии. Никаких мистеров Хориксов. Никакого дружеского Грэхем. Это было его агентство, оно представляло знаменитостей и брало свой процент за честь, какую оказывало, их представляя.

Толстый Чарли прошел в свой кабинет, крошечную комнатенку, которую делил с несколькими каталожными шкафами. На экране его компьютера красовалась желтая самоклеющаяся бумажка с «Зайдите ко мне. Г.Х.», поэтому он отправился по коридору к громадному кабинету Грэхема Хорикса. Дверь была закрыта. Толстый Чарли постучал, а потом, неуверенный, раздалось из-за нее что-нибудь или нет, толкнул дверь и просунул в щель голову.

В комнате было пусто. Там вообще никого не было.

— Э-э-э… привет, — позвал вполголоса Толстый Чарли.

Ответа не последовало. Однако в кабинете царил беспорядок: книжный шкаф был отодвинут от стены под странным углом, и из-за него доносились какие-то удары — словно бы молотком.

Как можно тише прикрыв дверь, Толстый Чарли вернулся за свой стол.

Зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Грэхем Хорикс на проводе. Зайдите ко мне.

На сей раз Грэхем Хорикс сидел за письменным столом, а шкаф был прижат к стене. Сесть Толстому Чарли не предложили. Грэхем Хорикс был средних лет человеком с очень светлыми редеющими волосами. Если бы при виде Грэхема Хорикса вам на ум пришел хорек-альбинос в дорогом костюме, вы были бы недалеки от истины.

— Вернулись, как вижу, — сказал Грэхем Хорикс. — М-да.

— Да, — согласился Толстый Чарли, а потом, поскольку Грэхем Хорикс как будто не спешил обрадоваться его раннему возвращению, добавил: — Извините.

Грэхем Хорикс поджал губы, вперился в какую-то бумагу у себя на столе, снова поднял глаза.

— Мне дали понять, что до завтрашнего дня вы не вернетесь. Рановато явились, а?

— Мы… я хотел сказать, я… уже утром прилетел. Из Флориды. И решил прийти. Уйма дел. Покажу, что готов работать. Если вы не против.