Дети богов
Шрифт:
– Доктор, а можно попроще?
– Если говорить по-простому, то дело в том, что экстрим выбрасывает в кровь всякие гормоны, включая адреналин. Под действием этих веществ электрическая проводимость тканей и нервных волокон многократно усиливается, чтобы обеспечить более быструю передачу команд из мозга в мышцы, например. Для обычного человека такая ситуация просто ускоряет его действия, а для тех, у кого в ДНК есть «ген богов», это приводит к многократному приросту его способностей. Причем в отличие от людей, у арсантов эти способности потом не исчезают. Иными словами, если в мозгу появился новый синапс,
– Синапс?
– Да, это такой научный термин, означающий связь между нейронами в нашем мозгу. Это как бы особый канал, через который химическим и электрическим путем нейроны могут обмениваться информацией между собой в виде особых импульсов. У обычных людей количество подобных связей чем-то ограничено, вы ведь наверняка слышали, что возможности мозга используются менее чем на пять процентов? А вот с арсантами все иначе. У древних народов, если вы помните, всегда были своеобразные и подчас крайне суровые обряды инициации, которым подвергали подростков прежде, чем позволить им взрослую жизнь.
– Типа, как всех античных героев заставлять совершать подвиги?
– Ну, вы очень упростили суть, но да, это так. Чтобы отточить одну из черт одаренности, достаточно много трудиться над собой, но чтобы пробудить ДНК богов в полном спектре, нужна крайне серьезная встряска. В классической психологии есть такая парадигма – бейся или беги. Она гласит, что в случае опасности, например, при нападении дикого зверя, человек может отреагировать всего двумя способами – или атаковать источник опасности, то есть реакция «бейся», или попытаться избежать опасной ситуации, то есть реакция типа «беги». Других реакций в здоровом человеческом мозгу не предусмотрено, так как любая альтернатива или же отсутствие реакций приводит к гибели индивидуума. Мы не оспариваем эту парадигму, но смотрим на нее глубже, так как понимаем, что в ней прослеживается очень тонкая грань между людьми и арсантами. Арсанты практически всегда выбирают бой, они просто не умеют отступать или сдаваться. Бывает, что это приводит к их гибели, потому что физические способности не всегда соответствуют ментальной установке, но такова уж их природа.
– Но люди тоже умеют биться!
– Конечно, просто у обычных людей длительный стресс вызывает истощение иммунной системы и приводит к болезням. А для арсантов, как я уже говорила вначале, это служит источником проявления новых способностей.
– Я извиняюсь за вопрос, но получается, что вы подвергаете своих испытуемых пыткам, устраивая для них глубокие нервные потрясения? И все это только чтобы что-то там пробудить?!
– Я и сама прошла через это, Джек, – со вздохом ответила доктор Краун. – Не судите нас слишком строго.
– Это же не гуманно!
– Да, офицер. Но вслушайтесь в то, что вы сейчас сказали. Негуманно буквально означает «не для людей». А мы – арсанты, Джек, потомки богов. Проходить испытания – для нас это нормально.
Стоун замолчал, потрясенный услышанным. Это напоминало ему сюжет из кинофильма «Звездные войны», где одаренных называли джедаями, а природу их дара объясняли особыми митохондриями в крови. Ему вспомнилось, как Энакин Скайуокер из прекрасного доброго мальчика превратился в черного лорда Дарта Вейдера, и произошло это именно из-за подобных испытаний, которым его подвергал
– Так через что вы там прошли? – поинтересовался Кайл, приблизившись к ним.
– Да так, пустая болтовня, мистер Пирсон. Джек интересовался моим самочувствием, – почему-то ушла от ответа Ева.
– Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, потому что то, что мы с Моронием выяснили, – просто потрясающе!
– И что же это? – спросила Ева, желая поскорее сменить тему разговора.
– Дело в том, что здесь, судя по всему, проложены две полноценные ветки метро, которые соединяют между собой различные участки базы. Насколько я понимаю, в этом парадоксальном заброшенном мире метрополитен продолжает действовать в абсолютно автономном режиме.
– А что здесь такого? – Мороний бесцеремонно встрял в разговор. – Вы разве не в курсе того, что берлинский метрополитен работал во время Второй мировой войны, не останавливаясь ни на минуту даже во время английских и русских бомбежек в сорок пятом году.
– Я, конечно, извиняюсь, что прерываю ваш очередной исторический дискурс, но нам бы желательно поскорее определиться с тем, что делать дальше. – Джек не очень любил все эти истории и предпочитал действие разговорам. – Я надеюсь, вы не собрались ехать на осмотр Нового Берлина?
– А почему бы и нет? – спросил Мороний. – Лично я поеду с удовольствием…
– Джек прав, – сказал Кайл. – То, что здесь на станции никого нет, вовсе не означает, что и на других станциях пусто. Сев в вагон, мы рискуем попасть в лапы к тем же людям, которые захватили наш самолет наверху. И тем не менее прибор показывает, что нам надо двигаться в ту сторону.
Пирсон указал лучом фонаря вдоль одной из стен. Послышался шорох и звук прыжка – это детектив спустился на рельсы.
– Что вы там делаете? – в ужасе спросил его Мороний.
– Убеждаюсь, что здесь достаточно места.
– Достаточно для чего?
– Для того, чтобы двигаться по тоннелю, и в случае появления поезда, разминуться с ним.
– Я… я не полезу.
– Тогда оставайтесь, мне надоело вас уговаривать. Кайл, Ева – вы идете?
Не сильно раздумывая, Пирсон спрыгнул вниз следом за Джеком, затем подал руку Еве. Они двинулись по тоннелю, но не успели пройти и двадцати шагов, как позади них послышался шум прыжка и недовольное бормотание Морония. Старик шел следом за ними.
Идти по шпалам было не очень удобно, но если подобрать шаг, то вполне сносно. Группа уже довольно долго шла по тоннелю метро, и за это время им не попалось ни одного поезда. Возможно, они ходили здесь редко или по какому-то особому расписанию, может, даже всего один раз в день. Впрочем, понятие дня было довольно относительным, вокруг везде был рассеянный серый сумрак. Легкое освещение создавали лишь небольшие плафоны, висящие на стенах. Они, скорее, указывали общее направление и изгибы тоннеля, чем освещали пространство. Впрочем, этого света было вполне достаточно для передвижения, поскольку глаза довольно быстро адаптировались к такому тусклому освещению.