Дети Древнего Бога
Шрифт:
— Я просто хочу знать — что происходит, — сказала Аска, вздохнув. Ее гнев начал таять. Она прижалась к Синдзи, — Синдзи… ты не жалеешь, что стал моим парнем?
Синдзи немного покраснел.
— Конечно нет, — ответил он, — Ты очень хорошая подруга.
Рей опустила взгляд.
Аска попыталась улыбнуться, но безуспешно. Она все еще чувствовала разброд в мыслях, и она не хотела никого обременять. «Ненавижу это чувство», — подумала она, а вслух сказала:
— Давайте поиграем в карты.
Рей встала.
— Ты тоже, Рей, — сказала Аска, — Ты мне не нравишься. Не знаю,
— Эй! — вскрикнул Тодзи, — Если что, я могу и уйти.
— Не уходи, — попросила его Аска, с печалью в глазах посмотрев на него, — Пожалуйста.
— Мм…ладно, — ответил он, затем сел, неловко тасуя карты, — Во что поиграем?
— В покер, — решила Аска.
— У меня есть шанс победить, — сказала Анна.
Игра не могла избавить Аску от боли, но, по-крайней мере, развеяла скуку.
Гендо расхаживал взад и вперед по комнате.
— Нам придется применить более действенные меры, чтобы попытаться ослабить культ. Реклама не сработала.
— Возможно, если мы дадим им побольше времени… — начал Фуюцуки, сидя за столом для брифингов и потягивая кофе.
— У нас нет времени, — оборвал его Гендо, — Если график, показывающий пробуждение Морского Короля не изменился, у нас остается, в лучшем случае, неделя до того, как он поднимется, а может даже меньше. Так как мы не можем нанести по ним удар без доказательств, которые удовлетворили бы инспекторов, мы должны поднять наш общественный рейтинг.
Фуюцуки вздохнул.
— Чем больше публичных заявлений, тем выше риск.
— Они отрицают все, что не видят собственными глазами, — сказал Гендо, — Нужно сделать это здесь, и сделать публично. Мне это не нравится, но времени осталось мало. Мы не можем пойти на риск и позволить им принять решение о штурме базы с целью «освободить» Детей. И все больше наших сотрудников подвергаются нападениям, когда посещают город. Вчера, они заманили в засаду один из наших грузовиков снабжения. Я хочу разобраться с ними, до того как к ним прибудет Посланник, — он сел, — Как ты думаешь…
— Инспекторы? Мы им не нравимся, но они не производят впечатление слишком пристрастных. В чем ты подозреваешь их?
Гендо покачал головой, потягивая свой кофе.
— Ни в чем. Боюсь, я сам себе не нравлюсь, — он опустил глаза на свои руки в перчатках, — Мы близки, как никогда. Так близки к концу. Скажи мне, что мы справимся.
— Мы справимся.
— Хорошо.
— Если Ньярлахотеп не совратит Детей, и они не закусят нашими сердцами, — продолжил Фуюцуки.
Гендо вздрогнул.
— Я, вообще-то, из тех, кто во всем видит темную сторону.
— Моя надежда сильна, но также силен и страх, — сказал Фуюцуки, глядя в очки Гендо.
— Просто повторяй: всего лишь двое.
— Возможно. Плюс Посланник.
— Всего лишь трое осталось.
Фуюцуки поднялся.
— Пришло время сделать заявление.
— Удачи.
— Я никогда
— Я тоже, но я не могу отказаться от надежды. Я в какой-то мере суеверен.
Фуюцуки кивнул.
— Как и все мы.
Майя топталась на месте, пока все не заняли свои места и не настроили камеры. Это выступление должно выглядеть достойно, чтобы последователи культа не нашли повода заявить, что передача подделана NERV. Рекламная кампания произвела незначительный эффект, потому что культисты убедились в том, что она организована и проведена с помощью компьютерной графики. На этой конференции, они собственными глазами увидят, как Дети отрицают их божественное происхождение.
Однако, это породило множество проблем, связанных с безопасностью. Они расположились прямо на городской площади, область вокруг сцены и камер охранялась службой безопасности NERV и местной полицией, но эти группы выглядели лишь тонкой синей линией, отделяющей огромную толпу зрителей от сцены. У нее возникло дурное предчувствие, что не миновать беспорядков. Но Фуюцуки решил, что публичное заявление — лучший из всех вариантов. Что-либо более безопасное могло быть легко оспорено.
Сначала Майя согласилась с идеей публичного выступления, но теперь уже не была так уверена.
Рицуко положила руку ей на плечо.
— Успокойся, — сказала она.
Майя попыталась взять себя в руки, но не преуспела.
— Они могут взбунтоваться.
— Этого-то я и боюсь, — заметила Мисато, — Если придется стрелять в людей, это будет ужасно. Не могу понять, почему Фуюцуки настаивал именно на таком способе. Если мы собирались сделать публичное заявление, то должны были отправиться в Берлин или в какое-то другое, более безопасное место. Или вести трансляцию с базы.
— Последователи культа — здесь, и они должны видеть все. Они могут не поверить заявлениям, думая, что они подделаны, — сказала Рицуко, — Но этого они не смогут отрицать. Полагаю, он надеется, что культисты будут вынуждены подчиниться закону и отстанут от Детей, даже если не удастся убедить их прекратить поклоняться им. Это действительно выход из положения.
— Не нравится мне все это, — заметила Мисато, — Ингрид думает, что все пройдет нормально, но я просто… Слишком многое может пойти не так, как надо.
— Будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему, — Рицуко неравно листала свои записи.
— Мы готовы, — доложил Майе один из операторов.
Она кивнула и выступила вперед, на подиум.
— Приветствую всех, — сказала она, — Я Майя Ибуки из NERV. Мы сознаем, что наша организация засекречена. Во многом это обосновано заботой о безопасности; если мы что-то говорим миру — наши враги также слушают. Да, иногда, мы можем быть более скрытными, чем необходимо, но мы организовали эту передачу, чтобы рассказать вам о том, как работает NERV во имя сохранения мира. Мы, также, собираемся разрешить вопрос, вызывающий немалый интерес — почему Дети единственные, кто может управлять Евангелионами? Мы надеемся, что вы удовлетворитесь нашим выступлением и простите нам недостаточную учтивость; мы — ученые и солдаты, а не эстрадные артисты.