Дети Древнего Бога
Шрифт:
— Да.
Рей задумчиво приложила палец к губам.
— Ты права. Почему мы должны себя ограничивать? Мы ограничиваем себя той формой, которую мы считаем нормальной, но мы чувствуем себя в ней неудобно. Мы Боги, и должны свободно выражать себя.
Мир вокруг померк, и она очутилась на скале, глядя на руины города, поглощаемые джунглями. Странная музыка звучала в воздухе, вокруг порхали причудливые крылатые существа, их силуэты метались на фоне красной луны. Рей почувствовала, как ее человеческая форма распадается, и призыв к странствиям зазвучал в ней. Она была лапами волков, что бежали по равнинам,
Она посмотрела на землю и увидела людей, убегающих от остатков цивилизации, смотрящих на нее с трепетом и восхищением. Они падали на колени и кланялись ей.
— Свободная от ограничений. Свободная подчинятся своим импульсам. Ты можешь быть собой, и тебя все примут. Подчинись тому, что живет в тебе, и займи свое место, стань божеством этих смертных.
Рей взглянула на землю, потом на ее вторую половину, что летела рядом с ней.
Мир, который был ее.
Почему нет?
Это было бы так просто.
Слишком просто.
— Я пойду по пути, который мне наметил Гендо. Я не собираюсь колебаться.
— Но почему?! — воспротивилась ее другая половина. — Что хорошего в этом пути?! Он мертв, а ты идешь к своему собственному уничтожению!
— Я не буду тебя больше слушать. Прощай.
Рей закрыла глаза, и ее рай пропал во тьме и спокойствии сна.
Что-то было не так в этом богослужении. Но Аска не могла точно сказать, в чем проблема. Просто раньше эти службы не доводили ее до мурашек по коже. Или же причиной стал священник. Что-то не так с его голосом. Он вроде бы говорил все верно, но как-то презрительно. Почти.
Но, тем не менее, в этом было что-то приятное. Она почти безнадежно молилась, пытаясь выкинуть из своей головы всю суету, что ее сейчас наполняла, игнорируя те голоса на задворках разума, уводящие ее от богослужения.
Наконец, она встала в очередь на причастие. Проделав большую часть пути, она обнаружила, что все, кто готовились к причастию, похоже, предпочли бы убежать, а не остаться. И с ними тоже что-то было не так. У нее начало ныть под ложечкой.
Но, она все-таки осталась в строю, уверенная, что это ее фантазии. Да вот только просфора выглядела более похожей на кусочек колбасы, чем на хлеб, и она замерла, уставившись на священника.
Он был бледным блондином, тонким и худым. Священник с улыбкой взглянул на нее.
— Ты отвергаешь Тело Христово, девочка? Я умер на этом кресте за всех, к твоему сведению.
Мир вокруг будто замер вокруг.
— Но ведь это… это… это… — это был кусок плоти.
— Не думаешь ли ты, что я состою из хлеба? Я был человеком, в конце концов. Раньше поедание моей плоти тебя не особо беспокоило, — он немного вздернул голову, — Зачем канителиться с ритуальным каннибализмом, если ты можешь получить настоящую плоть? Не беспокойся, оно прожарено. Сырое мясо ведь очень опасно. А кровь моя свободна от заразы.
Аска отпрянула в отвращении.
— Это что, какая-то извращенная шутка?
— Новое время пришло, дитя мое, — сказал он вкрадчиво. — Я шел с человечеством все то время, пока оно прикрывало зверя в себе маской цивилизации, потакая вашей жажде плоти теми способами, которые вы считали социально приемлемыми.
Аску затошнило, но она умудрилась сглотнуть. Она показала на него пальцем, и ее одежда вспыхнула, превратившись в ее контактный комбинезон.
— Тебе не обмануть меня! Ты не тот Господь, которому я поклоняюсь! Ты самозванец!
— Господь, которому поклоняешься ты — это просто одна их моих масок. Имя мне Легион, один Господь с тысячей лиц и форм, их столько, сколько глаз, что смотрят на меня. Троица лишь тень моего существования, способ подготовить вас. Но, я должен признать, это не та форма, которую я принял, когда ходил между вас с ликом Христа, — сказал человек. Он съежился, став более мускулистым и каким-то смуглым, с черными, курчавыми волосами вместо длинной белой гривы. Его глаза потемнели, став из голубых карими, а к его поясу был приторочен молоток.
— Это было чем-то вроде этого. Я становлюсь всем для всех людей, для того, чтобы они могли придти к правде, и, так как я был и Иудой, я и ходил Иудой. То, что каждая нация видит меня как своего, делает мне честь, а их приближает к пониманию правды, — он улыбнулся.
— Маски… ты Ньярлахотеп! — Аска осуждающе указала не него.
— Да, это одно из многих моих имен. Но я был и Христом, которому ты поклоняешься, и, кроме того, многими другими, — он снова протянул ей ломтик. — Ну же, вкуси моей плоти и выпей моей крови, и стань среди святых. Время пришло создавать царствие небесное, где не будет брака и никто не будет ходить под Законом. Где мы будем сжигать, уничтожать и заточать без ограничений, до конца времен. Время Закона ушло, раз и навсегда.
Снаружи Аска слышала шум борьбы; те, кто шли за нею, ломились вперед, чтобы освободиться от тех кандалов, которые сами на себя одели. Разве так все должно было кончиться? Разве это могло быть правдой?
Аска колебалась, и думала, а не было ли все это на самом деле ложью, не было ли все христианство еще одним культом Ньярлахотепа. Он на самом деле мог делать все, что делал Иисус, так как сосредотачивал в себе силы всех Внешних Богов. Молекулярная трансмутация, наномолокулярное извлечение заражений и ядов, манипулирование поверхностным натяжением, квантовый контроль за погодой… она знала, как повторить чудо, имея лишь фрагментарные знания тех, кого она убила.
Было совсем просто пустить все на самотек, принять его предложение и сдаться тем голосам, что жили в ней, поддаться ее желаниям. Позволить Рей взять ее еще раз, и Синдзи, обеим вместе, сделать мир их игрушкой. Так просто.
Так трудно было бороться, трудно держаться, когда все идет прахом и столько людей умирают. Она потеряла своих родителей, стольких друзей, Анну… Боль пронзила ее сердце, как только она подумала о ней.
— Она теперь со мной, — сказал он успокаивающе. — И ты тоже могла бы быть с ней. Не хотела бы снова ее увидеть?