Дети дупликатора
Шрифт:
Единственное, чего Ваня не понимал — это почему его шефом не интересуются компетентные органы Украины, поскольку Тараненко почти не скрывал, что сотрудничает с разведкой какой-то мощной европейской страны калибра Британии, Франции или Германии. Однако, если подумать, и этому находился ответ: сам Сиверцев волей-неволей мыслил как россиянин, гражданин пусть и не особенно успешной, но большой и всё ещё сильной страны, которая была и будет безоговорочным антагонистом западноевропейским державам, а Украина насквозь продажна и сколько уже лет подряд пляшет под дудку Америки с Евросоюзом в наивной и
Простые люди, конечно же, ко всем этим гнусностям отношения не имеют — продажны чиновники и правительство. Но кому от этого легче?
Едва Тараненко появился в зале, бармен выскочил ему навстречу, поручкался и тут же метнулся к лучшему столу, выпроваживать каких-то сомнительных личностей в камуфле. Те, вопреки опасениям Вани, без слов встали и пересели за другой столик, да не соседний, а аж через два, так, что вокруг освободившегося возник эдакий вакуум. Зона отчуждения.
«Недурно он местных халдеев вышколил», — с невольным уважением подумал Сиверцев о шефе.
Сам Ваня без затей умостился за столом, у стеночки. Рахметян присел напротив; лучшее место, с торца, естественно, досталось Тараненко, а вот капитан, видимо, не захотел садиться спиной к залу и к выходу. Подсел к Ване, бочком.
— Чего будем? — Тараненко вопросительно оглядел присутствующих. — Коньяк тут паршивый, сами знаете.
— Знаем, — вздохнул Рахметян, одновременно морщась. — Может, просто водочки?
— Водочка тут тоже не очень…
— Тогда по пивку. Пиво испортить трудно.
— В этой стране, — пожал плечами Тараненко, — почти всё пиво испорчено изначально, на уровне замысла.
— Так что ж теперь, совсем не пить? — всплеснул руками Рахметян. — Ваня! Скажи веское слово молодости!
— Мне пиво обещали, — индифферентно отозвался Сиверцев.
— А я вообще спиртного не хочу, — неожиданно заявил Петро.
— Чай и кофе тут, опять же, не высший сорт. — Тараненко ухмыльнулся. — Да уж, положеньице!
Он обернулся к терпеливо ожидающему чуть поодаль бармену и осведомился:
— Моё ещё осталось?
— Пол-ящика! — проинформировал бармен.
— По бутылочке, — велел Тараненко. — И орешки какие-нибудь, что ли.
— Сей момент! — кивнул бармен. — А Толика сразу звать или потом?
— Сразу зови.
— Ага, — уронил бармен и умчался.
Буквально через минуту он вернулся с четырьмя бутылками «Пльзеньского», причём чешского производства. У Рахметяна с Сиверцевым натурально глаза на лоб полезли.
— Фигассе! — оценил Сиверцев, заранее предвкушая. — Чешское!
Тараненко небрежно пояснил:
— С точки зрения любого чеха бутылочное — тоже не пиво. Но мы ведь не чехи, так что…
В следующие несколько минут Ваня умирал, возрождался, снова умирал и снова возрождался — ровно по числу глотков. Он и представить не мог — насколько истосковался по простому, в общем-то, народному напитку и по атмосфере, сопутствующей его поглощению. Ему даже смешно стало — по дому в родимом Череповце он, как оказалось, не так скучал, как по хорошему пиву. Вот ведь закавыка какая…
Пришёл упомянутый Толик — нечёсаный и небритый
«Вот ведь жизнь у человека, — неожиданно посочувствовал шефу Сиверцев. — Ни минуты покоя, круглые сутки кто-нибудь его одолевает. То рассказами, то расспросами, то просьбами. Я бы так не смог, озверел бы моментально».
Он в очередной раз глотнул пива, рассеянно шаря взглядом по залу и вдруг что-то словно бы заставило его поглядеть в сторону входа.
Ваня взглянул и обмер, чуть не выронив из внезапно ослабевшей руки бутылку с остатками «Пльзеньского».
В арочке, ещё не войдя в сторентгеновский зал, стоял и близоруко щурился сталкер Псих собственной персоной. Секундой позже его заметил и Тараненко.
Глава четвёртая
Заночевали в «100 рентгенах», в обычной норе. Босс в своих апартаментах, а охрана — в обширном предбаннике. Киргиз не особо любил ночевать в Зоне, тем более в этом гадючнике. Не в том смысле, что тут грязно — нет, вполне терпимо, а по меркам Зоны — так и вовсе роскошно. Киргизу не нравились местные джигиты. Рыла у всех, словно у рецидивистов, и смотрят на тебя так, будто прикидывают как тебя половчее пристукнуть. Постоянное ожидание, образно говоря, ножа в спину не покидало Киргиза едва трущобы Диких Земель начинали маячить на горизонте и не проходило пока они за горизонтом не исчезали. Киргиз знал, что в Зоне прорва значительно более гиблых мест, но туда он, скорее всего, потопал бы охотнее, нежели в это бандитское логово. Чего уж говорить, если приходится тут ночевать?
Зато босс ничем подобным не заморачивался. Или просто не показывал виду — кто его разберёт? Наверняка он помнил бар совсем другим, и его тут, стопудово, тоже периодически вспоминали. Возможно, что сталкер Лось, как раньше величали босса, имел перед баром какие-то давние заслуги, хотя скорее всего он просто хорошо платил хозяевам. Но так или иначе, у Покатилова имелись в одном здании с баром личные апартаменты, за которыми местные в его отсутствие приглядывали. Понятно, что никаких важных дел босс тут не вёл, потому что здешние стены вполне предсказуемо имели бальшущие уши, да и глаза, скорее всего, тоже. Но отсидеться всегда было можно, чем босс с успехом и пользовался.
Ночь прошла спокойно, хотя выспался Киргиз традиционно плохо. Всё мерещилась ему какая-нибудь фигня, грозящая перерасти в стрельбу или хотя бы в поножовщину. Однако и в этот раз обошлось, а наутро босс, даже кофе не испив, велел собираться и выходить к периметру.
Топали сегодня непривычно резво, видать, и Зона поднадоела за четыре дня, и по миру за периметром все соскучились. Маршрут был знакомый, никаких особых сюрпризов он не сулил, поэтому уже к полудню вышли в совсем уж спокойные места, по дороге отстрелив ноги всего-то парочке зомби.