Дети дупликатора
Шрифт:
— Не попадёшься, — заверил Тараненко. — Уж это-то я организую.
Псих вздохнул.
— Максим Николаич, мы сидим в общем зале «100 рентген». Покатилов узнает о нашей встрече в ближайший же час, а вернее всего — о нашей встрече он уже знает.
— Ещё не знает. — Тараненко небрежно взглянул на хронограф. — В данный момент он, скорее всего, выходит из Зоны, а может уже и вышел.
— Ночевал-то он тут, в «Рентгенах».
— Ну и что?
— Покатилов не станет ночевать в месте, которое хотя бы частично не считает своим. Из бара
Шеф напряжённо глядел на сталкера Психа, словно прикидывая — верить ему или не верить. Сиверцеву показалось, что Псих всё изложил очень складно. Его история выглядела лишённой провисов и противоречий и казалась вполне правдоподобной. И всё равно — отчётливо было видно, что Тараненко боится поверить Психу. Боится его снова потерять.
— Хорошо, — наконец решился Тараненко. — Я тебя отпущу. Но не одного. Вот он пойдёт с тобой, присмотрит, чтобы не шалил.
И небрежно кивнул в сторону Сиверцева. У того внутри всё будто оборвалось. Сходил, блин в отпуск! Тараненко тем временем продолжал:
— Но если что-нибудь повернётся не так, как ты сейчас рассказывал, дорогуша, учти: второго шанса разойтись по-хорошему у тебя не будет, а насчёт пряток ты сам недавно очень верно подметил: сколько не прячься, всё равно найдут.
— Всё будет так, Максим Николаевич. Я обещаю.
— Пойдём-ка со мной. — Тараненко поднялся. — А то тут верно заметили: слишком многие считают это место чуточку своим… Да не дёргайся ты, это недалеко: перед баром мой вездеход стоит. Там и потолкуем в спокойствии и, так сказать, неге… Ваня, а вы пока с Альбертиком повторите по пивку, вижу же, хорошо пошло. Бармену скажи — я велел.
Тараненко и Псих ушли к выходу. Сиверцев отметил, что завсегдатаи «100 рентген» проводили эту парочку цепкими взглядами. Прав был Псих: Покатилов узнает об этой встрече вот-вот, если ещё не узнал.
Рахметян жестом подозвал бармена. А Сиверцев погрузился в некое подобие транса.
«Если не сообщить Покатилову о Психе — это может в итоге отлиться неприятностями, — рассуждал он. — Очень удачно, что Псих пришёл к шефу сам. Не придётся таиться от шефа, сначала сообщая Покатилову, потому что шеф о Психе всё равно уже знает. Но и тормозить с письмом Покатилову тоже не след, хрен знает что у него в голове?»
Пока Рахметян заказывал «Пльзеньского», Ваня вынул комм и поглядел на индикатор связи. Сеть еле теплилась, но комм её всё же видел.
Сиверцев залез в почту, нашёл нужное письмо в базе, ткнул в «Ответить», цитирование грохнул, а в поле письма набрал всего одно слово: «Пришёл». И отправил.
Покатилов должен понять — что это значит. А не поймёт — сам виноват, мало ли с каким трудом Ваня отправлял это послание…
Сиверцев проделал всё это так быстро, что Рахметян толком ничего и не заметил.
Запив свежеоткрытым «Пльзеньским» Ваня слегка приободрился, но через секунду вспомнил, что судьба ему задержаться в Зоне, если только Тараненко не передумает. А передумает он вряд ли. И Сиверцев невольно приуныл. Он уже настроился сегодня ночевать в общаге, предварительно отмокнув в ванной (и с горой пены, да, да!), но, похоже, не желает отпускать его Зона.
А у него даже снаряги толковой нет, только комбез лёгкий да полумаска — погулять около заимки, от сенсора до сенсора, не дальше. Ну, может, по вездеходному тракту до «100 рентген» дотопать. Но соваться в какие-нибудь дебри? Псих явно ведь не в людных местах отсиживается.
К середине бутылки Ваня вдруг обнаружил, что захмелел: в голове шумело, а перед глазами плыло. Видимо, доброе пивко удачно легло на недавний недурной коньяк. И с непривычки Ваню повело.
За каких-то десять минут он проскользил вдоль всего спектра настроений, от чернейшей тоски в стиле: «хочу на волю, в городок», до полубезразличного: «а и хрен с ним, посижу в Зоне ещё чуток». А потом вдоль всего спектра обратно. И тут как раз вернулся Петро, так что вторично потосковать Сиверцев не успел.
Офицер даже в зал толком входить не стал — поманил Рахметяна пальцем, а тот уже пихнул в плечо безутешного Сиверцева:
— Пойдём, Ваня, зовут!
И поднялся.
Поскольку пиво уже было допито, Сиверцев без промедления встал и, механически переставляя ноги, двинулся за Рахметяном. Так же механически он вышел во дворик, миновал громилу у ворот и сами ворота, подошёл к вездеходу и уже тут впал в ступор перед плотно закрытой дверью. Стоял, смотрел на неё, словно загипнотизировать хотел, и никак не мог сообразить — как же она, сволочь эдакая, открывается.
К счастью, дверь открылась сама: наружу выпрыгнул Сергей Забиран — один из вояк-сталкеров.
— Ага, ты тут уже, — удовлетворённо сказал он, чуть не сшибив Ваню. — Залазь, шеф ждёт не дождётся. Сиверцев молча шагнул на ступеньку, потом в чрево вездехода. «Так, — подумал он сердито. — Хватит тормозить, надо быстренько в себя придти!»
На секунду замер, потряс головой, провёл по лицу ладонью и как мог бодро пошёл по проходу. Тараненко, конечно же, сидел в тупичке перед дверью в грузовой отсек, и Псих, конечно же, сидел рядом с ним.
— Вот и он, — произнёс Тараненко когда Ваня приблизился. — Ну, чего, Ваня, послужи науке ещё с недельку! Обещаю: как закончится всё — в Зону тебя больше совать не стану, пока сам не попросишься. Надо, Ваня! Сам знаешь, как надо.
— Догадываюсь, — буркнул Сиверцев, потом набрался храбрости и выпалил: — Но отдупляться за сверхурочные будете «Пльзеньским», Николаич!
— Та легко! — выдохнул Тараненко, потом поглядел на Психа, хмыкнул и, поведя бровью в сторону Сиверцева, пожаловался: — Каков наглец, а?