Дети Горного Клана
Шрифт:
Но в итоге такие дни заканчивались, и ему вновь приходилось, скрипя зубами, терпеть невероятные пытки и обливаться потом.
И если бы это было всё...
Врану "повезло" найти ещё одну заинтересовавшуюся им персону среди рабов. И интерес со стороны этой персоны был отнюдь не дружеского, и даже не приятельского характера. Она нашла во Вране мальчика для битья и то и дело пыталась сделать его и так не сладкую жизнь совсем уж отвратительной. А всё потому, что эта персона была женщиной.
Её звали Агнесс. И она была именно тем рабом, которому повезло не попасть под эксперименты магов и
Но в то же время все, кто мог узнать её чуть ближе, ненавидели эту женщину лютой ненавистью. Ибо она не была одной из тех, кто ложится в постель господ, скривив недовольно губы, зажмурившись или даже плача. Нет. Агнесс вполне устраивала жизнь проститутки, она с удовольствием бросалась в постель магов, заискивала с ними, строила глазки, закусывала губы когда это было необходимо, и потому её обихаживали, сдували пылинки, поили вином и угощали самыми различными яствами, и она упивалась этим. Своей беззаботностью, тем, что она выше остальных, этих жалких червяков, которые ползали где-то там, под ногами, и до которых ей уж точно не было никакого дела. По крайней мере, так было, пока она не познакомилась с Враном.
Агнесс знали как некоего посредника между рабами и господами. Если она что-то скажет тебе сделать, и ты не послушаешься, то следующей ночью, вдоволь накувыркавшись со своим господином, она, поводя игриво пальчиком по его груди, нажалуется на тебя, требуя немедленно наказать негодяя, что обидел хорошую и такую старательную Агнесс... И даже если ты вроде как не принадлежишь её господину, она всё равно найдёт способ как добраться до того, кто будет иметь право сделать тебе неприятно - в этом она была мастерица. И потому все беспрекословно слушались её, так что в караване Агнесс уже давно заняла позицию много большую, нежели просто рабыня. Она была рабой над рабами, и её это несказанно радовало.
Но Вран стал неприятным исключением из правил. Как только Агнесс прознала, что какой-то раб уже которую неделю к ряду возвращается из палатки уважаемого мага Сагера живым, да ещё и приобретя некие необычные данные, тут же ринулась делать и его своей собачонкой, ибо сильный пёс намного полезнее каких-то там слизняков, коими она считала остальной сброд.
К её удивлению, аргумент "Я всё скажу твоему господину и тебя серьёзно накажут!" не сработал. На него Вран только перевернулся с одного бока на другой и продолжил отлёживаться после тяжёлого дня. Агнесс зло топнула ножкой и нахмурилась - она успела отвыкнуть, что кто-то ей в чём-то отказывает - но затем взяла себя в руки и решила, что этот строптивец скоро станет шёлковым и послушным. Нужно было лишь над ним хорошенько поработать.
В ту ночь она сделала уважаемому Сагеру очень приятно...
А на следующее утро Врана уже колотили палками слуги мага. Как тот выразился, "для профилактики". Слова этого мальчик не смог понять, но зато очень даже понял, как может быть больно от нескольких ударов тяжёлыми деревяшками по спине. Тем же вечером Агнесс снова попыталась приручить
И после нескольких отвратительных дней, в течение которых ей пришлось радовать своего нового любовника-мага настолько часто, что это ей даже (Подумать только!) осточертело, собачонка, всё это время неплохо изматываемая наказаниями от своего господина с лёгкой руки Агнесс, наконец, сломалась. Ибо когда женщина в очередной раз вечером заявилась к нему, Вран не проигнорировал её появление, как обычно, а еле слышимо буркнул:
– Что ты хочешь?
Про себя Агнесс возликовала: и этот, казалось бы, сильный, несгибаемый горец, прогнулся под ней! Чего и следовало ожидать. Все рано или поздно ломаются, а она терпелива - она умеет ждать. И вот её ожидание оплачено с лихвой.
– Сущие пустяки, - промурлыкала женщина, лёгкой беззаботной походкой двинувшись к покрытому шрамами и глядящему на неё из-под бровей Врану.
– Всего лишь мелкие услуги. Где что украсть, где кое-что узнать, а, может, и согревать порой бедную девушку...
Она подошла к нему вплотную, повелительно проведя ладошкой по щеке мальчика так, как поглаживают хорошего домашнего питомца, который наконец послушно выполнил команду "место!". Точнее, она попыталась это сделать. Но не успели её пальцы коснуться Врана, как Агнесс взвизгнула от неожиданной боли на запястье, а в следующее мгновение она уже сидела на земле, крепко зажатая в стальном захвате мальчика. В ужасе она попыталась закричать, но тот оборвал её крик грубым рыком:
– Заткнись, или я оторву тебе руку!
Агнесс повиновалась. И куда только делись её надменность и презрение? Сейчас она стала обычной испуганной девочкой, оказавшейся в руках того, кто диктует свои правила, и впервые за столь долгий срок попав в ситуацию, которую не контролирует.
– А теперь слушай меня сюда, - зло зашептал ей на ухо горец, и от этого шёпота у женщины побежали мурашки по телу.
– Меня так воспитывали, что я не могу поднять руку на женщину. Но ты - не женщина, ты - змея, а знаешь, что мы делали со случайно заползавшими к нам в деревню змеями?
– Он выдержал паузу, чтобы испуганно скривившаяся Агнесс во всех красках представила себе правильную картину.
– Мы забивали их палками. Без жалости. Но мы не трогали всех змей. Лишь тех, у кого изо рта сочился яд. Так что слушай и запоминай, змея... Если меня ещё раз коснётся яд с твоих клыков, я вырву тебе и клыки, и язык, и хвост, и лишь после этого в дело вступят палки. Ты меня поняла?
Голос юноши, свирепый и сильный, звучал настолько внушительно, что Агнесс только и успевала, что кивать, причём так подобострастно, что её голова могла в любой момент отделиться от тела. А при последних словах Врана она закивала настолько быстро, что опасность этого стала почти реальной.
Он оттолкнул её от себя, причём не так чтобы с силой, но Агнесс от подобного толчка подлетела и упала на ноги, и не успела обрадоваться, как эти самые ноги уже несли её с невероятной скоростью прочь, подальше от этого сумасшедшего, а мысли судорожно путались. Лишь когда она оказалась в другой части каравана и, тяжело дыша, остановилась, чтобы передохнуть, клубок из мыслей распутался в нечто более-менее рассудительное, и она с ужасом подумала: "Чёрт, а ведь я впервые, впервые увидела его глаза! И они были... звериные?! Да, точно, звериные!".