Дети Горного Клана
Шрифт:
– Нечего улыбаться, свинья!
– гордо вздёрнув носик, заявила рангунка, выжимая в чан воду из полотенца.
– Я тут слежу за вами лишь потому, что ваши люди ничего не объясняют. И говорят, что вы всё мне расскажете, когда очнётесь!
– Что расскажу?
– тихо проговорил Клыкастый, подметив про себя, что громко говорить пока что не может физически.
– Что вообще происходит!
– сделала страшные глаза женщина.
– Почему вдруг меня силой забирают в другое место, что за суматоха, кто вам так надрал задницу и кому мне сказать спасибо?!
– А ты не слишком
– усмехнулся Клыкастый, тут же пожалев об этом: повреждённый бок отозвался жуткой болью.
– Плевать!
– сказала, как отрезала, рангунка.
– Так вы объясните?
– Что объяснять, - кое-как сел на грубой неширокой кровати горец, глубоко вздохнув.
– У нас проблемы. Тот человек с встречи, толстяк, зовётся Широкая Кость. И он - один из главных бандитов этого города.
– Знаю.
– терпеливо кивнула рангунка, продолжая вытирать лоб юноши смоченным в воде полотенцем.
– И я... пошёл против него. Тайно. Но этот гад оказался умнее, чем я думал. И со слишком большим количеством глаз и ушей на улицах. И мне пришлось бежать. Теперь, вероятно, нас ищут. И тебя, кстати, тоже. Широкий всегда любил козыри в рукаве, и ты могла бы им для него стать. Рычаг давления на Члена Совета! Только глупец от такого откажется...
– А вы - глупец?
– побледнела и стала говорить намного тише Муп.
– Почему вы мне помогаете?
– Потому что дал слово тому, кто имел честь и достойно выполнял свой долг. Такого днём с огнём не сыщешь в наши пропитанные гнилью времена. Вот и вышло, что с меня взяли слово защитить тебя. А слово горца крепче стали.
Рангунка замолчала, задумавшись. А Клыкастый тем временем решил узнать ответы на свои вопросы:
– Почему ты так складно говоришь? Из тех рангунов, что я знал, у всех был... своеобразный говор.
– Каждый высокопоставленный рангун должен говорить согласно этикету!
– вновь приняла облик аристократки женщина.
– И мой отец, и многие рангуны при дворе Совета Архимагов разговаривают много более складно и красиво, нежели вы, люди.
Клыкастый заулыбался, вспомнив, как эта же самая аристократка ругалась как последний сапожник.
– Чего улыбаешься?!
– с подозрением сощурилась Муп.
– Ничего такого, не горячись!
– примирительно выставил перед собой перемотанные окровавленными повязками руки, и огляделся.
– А где мы вообще?
– Бордель.
– скрипнула дверь, и в комнатку, размерами больше напоминавшую тесную коробку, вошёл, заполняя собой всё пространство, Бык.
– Как себя чувствуешь, Клыкастый?
– Спасибо, Бык, ничего...
– юноша задумчиво нахмурился.
– А что за бордель?
– "Мадам Виллоны", - сказал вошедший следом за Быком Волчок, отчего недовольно фыркнувшей рангунке пришлось потесниться.
– Официально это - трактир. Но знающие люди обычно ходят сюда не хмельного выпить.
– И вы притащили нас сюда?!
– повысил голос, тут же закашлявшись, Клыкастый. Придя в себя, вновь перешёл на шёпот: - Это место подконтрольно банде этой самой Мадам! Другого ничего не нашлось?
– Не нашлось.
– пожал плечами Бык.
– Мы действовали
– Ну, да... Зато теперь надо бояться, что нас прирежут люди Виллоны.
– ехидно заметил Клыкастый.
– Ладно. Что там Шустрый? О нём что-нибудь известно?
– Нет.
– А Крыс? Что там с нашим магом?
– Ни слуху, ни духу.
– Вклинился в разговор Волчок.
– Вообще, Кость устраивает облавы на Вороньей Улице. Скорее всего, его уже взяли.
Клыкастый зажмурился, стиснув пальцы неповреждённой руки: всё рушилось так скоропостижно, что он даже не успевал во всём разобраться и ничего придумать. Так стоили ли хоть чего-то его старания? Или же всё было зря?
Рангунка, глядя на терзания Клыкастого, поняла всё быстрее толстокожих Волчка и Быка, и потому, поднявшись, подтолкнула их к выходу, одновременно говоря:
– Ладно, мальчики, о делах потом! Не видите, вашему главному плохо? Ему покой нужен! Так что на выход!
– и, вытолкав за дверь тщетно пытающихся хоть что-то возразить молодцов, аккуратно закрыла дверь снаружи.
А Клыкастый тем временем прислушался к собственным ощущениям. Что-то ему в них не понравилось. Очень не понравилось. И спустя несколько секунд он понял, что. Откинув одеяло, он с щемящей сердце болью начал ощупывать ноги. И не почувствовал ничего. Абсолютно.
Он не чувствовал собственных ног.
Въехав на холм, Мирмидон оглянулся, ожидая, когда маг Сагер наконец-таки удосужится догнать его. Надо сказать, что ездил верхом этот обладатель медальона из рук вон плохо.
Причины, по которым Архимаг Марак приказал ему следить за Сагером, стали ему ясны в первый же день знакомства: от него за версту тянуло отвратительным запахом предательства. Этот ничтожный маг, непонятно как вообще заслуживший медальон и заручившийся поддержкой Совета, был готов в любую минуту просто сбежать. И единственное что его сдерживало - страх перед Архимагами. Но с другой стороны он мог бы прогуляться по землям Континента, а затем просто-напросто доложить: цель уничтожена, уважаемый Совет, и как тут докажешь? Вот для этого Мирмидон, преданный слуга Марака, и здесь. Он проследит. Но, о, Пожиратели, дайте сил, сколько же с этим магом проблем...
Сагер наконец въехал на холм, почему-то с отдышкой.
– Уважаемый маг, - презрительно произнёс Мирмидон.
– Вы что, бежали рядом с лошадью, или же ехали верхом?
– Ой, заткнись, ищейка!
– брызнул слюной Сагер, держась за сердце.
– Я не привык к таким долгим скачкам!
– Нам нужно поторапливаться, - Мирмидон решил пропустить мимо ушей явное оскорбление. Он его стерпит, да, стерпит, но лишь потому, что без Сагера им не выполнить возложенную на их плечи миссию. В противном случае этот маг-выскочка уже давно валялся бы убитым где-нибудь в канаве.
– Совет желает, чтобы мы расправились с поимкой горца быстро, и благополучно забыли бы об этом. Потому мы и скачем без передышки. А теперь засуньте своё неуместное высокомерие куда подальше, и говорите, в какую сторону ехать.