Дети Хедина (антология)

Перумов Ник

– Гасси! – Дурацкая затея. Темная вода, незнакомое место, камни, течения, странные звери… Он видел, как на горизонте продолжают резвиться дельфины.

– Присоединяйся! – Женщина скинула юбку, майку, блеснуло белое тело, узкие трусики – и спиной назад рухнула в воду. Взметнулись брызги. – Ух, как здорово! Смотри! – Она подняла светящуюся руку. – Поплыли! – и двинулась вперед неплохим кролем.

Чертова сумасшедшая! Он торопливо, путаясь в штанинах и рукавах, стянул одежду. Вода была очень теплой, очень соленой, Стив будто скользил по гладкой поверхности. Догнал

он ее быстро, впрочем, Гасси сама его поджидала. В едином молчании они поплыли вперед – туда, куда садилась оранжевая луна…

Скала была не гладко-твердой, а словно бы бархатистой. Лежать на ней было тепло, удобно. Он искоса поглядел на Гасси. Та вытянулась поодаль, глядя в небо. Белая луна стояла над ними высоко, блики от воды скользили по гладкой коже женщины. Она вздохнула, заложила руки за голову, взгляд Стивена остановился на ее груди. Если это не приглашение, то уж… Гасси, не отрывая взгляда от неба, предупредила:

– Даже не вздумай!

Попытка не пытка. Не очень-то и хотелось. Он снова распластался на камне. На самом деле это место навевало скорее умиротворение, спокойствие, растворенность во всем – в небе, в море, в звездах… чем все остальное. Он снова искоса скользнул взглядом по телу женщины. Самовнушение не удавалось. Стив вздохнул и сел.

– Домой?

Обратный путь был куда короче, чем ему казалось. Или дом просто передвинулся им навстречу?

В коридоре, за закрывшейся дверью, Гасси придержала его пальцами за локоть. Капли падали с ее намокших волос, одежда облепляла тело. Сказала – почти смущенно:

– Знаешь, твой мир – он прекрасен. Спасибо.

И ушла торопливо, точно боясь, что он ей что-нибудь ответит.

– Да всегда пожалуйста, – с запозданием пробормотал Стив. Поглядел на дверь и осторожно потянул за ручку. Заперто.

То есть – всем спокойной ночи…

Он делал вид, что спит. Сидел в своем любимом кресле – кстати, места всем хватало, сколько бы человек ни спускалось пообщаться вечерком, – из-под ресниц наблюдая и слушая. Ники играл на ковре перед камином с Псом; ретривер, шутливо рыча, прикусывал ему пальцы, валялся, задрав кверху лапы. Пацан был в восторге.

– Хочу поблагодарить тебя…

Он медленно повернул голову. Таня и Гасси сидели на широком подоконнике. Туда почти не доставал свет пламени камина, зато за стеклом виднелась луна – огромная, белая, яркая. Почти как в его мире.

– Собираешься уходить? – спросила Гасси.

– Да, кажется, я готова, – Таня смущенно засмеялась. – Ты знаешь, мы с Алексом…

– О, я рада! – с удовольствием сказала Гасси. – Он тебя поддержит. Вы друг друга поддержите.

– Да. И твой Стивен…

– Мой – кто? Он-то здесь при чем?

– Он все допытывался, откуда мы пришли. Я, в конце концов, сказала, и он посоветовал обратиться к его тамошнему приятелю-юристу. Дал адрес и телефон. Сказал, чтобы я ни в коем случае не возвращалась домой, а сразу шла туда. Мне там помогут и защитят.

Стивен с удовольствием слушал паузу. Она длилась и длилась.

Голос Хилл прозвучал яснее – видимо, она повернулась взглянуть на него, и он поплотнее сжал веки:

– О! Очень мило.

– Да, не правда ли? С одной стороны, я чувствую себя сильнее и решительнее, и у меня теперь есть Алекс, а с другой – я так боюсь опять… испугаться.

– Нет. Это тебе не грозит. Знаешь, почему? Потому что теперь тебе всегда есть куда вернуться. Что бы тебе такое подарить на память?

– На память? С ума сошла, как я могу тебя позабыть… тебя и этот дом…

– Ну, не плачь, – мягко сказала Гасси. – Смотри.

Стивен приоткрыл глаза – а потом и вовсе их вытаращил. Гасси протянула руку и выдернула из полотна лунного света светящуюся нить. И еще одну. И еще. Начала сплетать их, приговаривая:

– Дарю тебе радость, веселые дни, спокойные ночи, родные огни, отсутствие страха, удачи в пути, и чтобы мой дом ты могла бы найти. Носи не снимая.

Таня подняла запястье, перехваченное узким светящимся браслетом, засмеялась тихо:

– Чудеса!

Гасси отвернулась к окну. Чудеса? Какие чудеса? Что она могла сделать? Приютить на время, дать кров, пищу, передышку, подарить безделицу вроде браслета из лунного света… Разве она могла им дать новую жизнь? Разве могла помочь ее наладить?

А вот он… Уокен… сразу начал что-то делать. Позвал Сэма, с которым они столько времени лишь обменивались приветствиями – и который оказался очень славным, симпатичным… и очень одиноким человеком. Уговорил библиотекаря сменить свечи на одну двухсотваттную лампочку, старик с таким восторгом рассказывает это, как будто Уокен сам изобрел электричество. И вот… посоветовал конкретные шаги к освобождению Тани и Ники. Так кто же из них полезнее?

Она посмотрела на Уокена. Тот вовсе не спал, как ей казалось. В тени под бровями тает пристальный взгляд, крупные руки свободно лежат на подлокотниках. Как вообще можно запереть это сильное энергичное существо, помешать ему действовать?

Сладкий, густой, летний запах тянулся по всему первому этажу. Гасси по второму кругу варила свое зелье: «Оно должно выстояться и выпариться, понимаешь?» Стояла у плиты, наблюдая за кастрюлей. Волосы у нее были заколоты учительским узлом на темени и открывали белую линию шеи и беззащитный затылок.

Он поглядел-поглядел, подошел и уткнулся лицом, губами в этот затылок. Гасси не вздрогнула, не напряглась, не отстранилась, не прильнула к нему. Стояла, как стояла. Сказала, не поворачивая головы:

– Что это вы, Уокен?

– Да откуда я знаю?! – отозвался Стив с большим раздражением, отпустил ее плечи и отошел. Находясь на более-менее охлаждающем расстоянии, спросил – через всю комнату: – Вы, случаем, не напоили меня своим приворотным зельем?

– Что? – Она засмеялась. Смех затих, когда она поняла, что Уокен вовсе не шутит. Гасси зачерпнула зелье ложкой, темная жидкость полилась густо. – Ты об этом? Ты что, действительно поверил? Это средство для снятия суставной боли… Я варю его, когда меня соседи попросят.