Шрифт:
Харин Виктор
Дети и черепаха (рассказ)
Димитрос вынырнул и показал брату осьминога. Георгиос, сидя на берегу, восторженно поднял руки. Близнецы всегда работают слаженно. Сегодня утром они на пару уже поймали с дюжину головоногих. Мама будет довольна.
Их семья владела небольшой таверной у стен старой крепости, на берегу Средиземного
Во время летних каникул братья помогали родителям. Едва рассветет, а мальчишки уже бегут на море. В каменистых бухтах водилось множество осьминогов, мидий, крабов, колючих морских ежей. На мелководье вились стайки рыб, больших и маленьких, одни щипали водоросли, растущие на камнях, другие хватали зазевавшихся мальков. Иногда проплывали важные гупперы, проносились стремительные тунцы, или в дали, у самой линии горизонта, выпрыгивали из воды жизнерадостные дельфины. Моря наводнены разными обитателями, но самый опасный - человек.
Мальчики с восторгом плескались в теплой воде, лазили по скользким прибрежным камням в поисках деликатесов для заезжих туристов. За это мама выделяла им карманные деньги, которые они тратили на мороженое.
Это было особенное мороженое. Такое не продают в магазине. Их сосед, выйдя на пенсию, купил пучеглазый микроавтобус, отремонтировал, раскрасил яркими красками, и сделал передвижную лавку. Сейчас он колесит по городу, продавая мороженое. Они с женой готовят его дома, и продают на городской площади прямо из расписного автомобиля. Мороженое было вкусное, воздушное. Когда в городе случаются большие торжества или дни рождения, то всегда приглашают лавку старика-соседа. В такие дни, всю местную детвору он угощает мороженым. Бесплатно.
Димитрос внимательно осматривал дно, он сразу заметил аккуратное обиталище ещё одного осьминога. Тот забрался под старый разбитый кувшин в развале камней и уже выложил вокруг входа ровную и красивую оградку из ракушек. Заметив движение, осьминог мигом втиснулся в убежище и закрыл за собой вход камнями. Хитрец присосками хватал круглую гальку и, в случае опасности, сжимаясь, перегораживал вход недругу надежной каменной кладкой.
Мальчик несколько раз резко выдохнул и вдохнул, наполняя тело живительным кислородом. Согнулся пополам, выпрямил ноги над водой, и вытянувшись в струнку, стал медленно погружаться вниз головой, неспешно работая ластами. На глубине около четырёх метров он замер, ожидая характерного щелчка в ушах. Дед, опытный ныряльщик, всегда говорил, что в этом деле торопиться не стоит. Занятие, хоть было интересным и приятным, подчинялось ряду неукоснительных правил. И каждое из этих правил было отмечено жизнью и здоровьем ныряльщиков.
Димитрос завис в полуметре от дна, помогая себе ногами. Он выискивал брешь в кладке, но крепость была неприступна. Мальчик подергал укрытие руками, но невидимые обитатели моря уже давно и надежно сделали обломок частью каменистого дна. Как его вытащить? Острогу не просунуть. Выманить из норы? Кладка на миг приоткрылась, показалась черная бусинка глаза и тут же спряталась обратно.
"Все равно достану", - подумал мальчик.
Он повернулся и медленно поднимался на поверхность, когда мельком бросил взгляд по сторонам. Но что это? Там за большим камнем? Старая рыбацкая сеть? Нет? Неужели
"Сейчас вытащу, принесу домой, все обзавидуются. А дед похвалит". Улыбаясь своим мыслям, он вынырнул. Отдышался и снова ушёл под воду. Черепаха лежала на глубине примерно восьми метров, и ему не с первого раза удалось достичь нужной глубины. С третьей попытки он, наконец, дотронулся рукой до шершавого панциря. Черепаха повернула к нему голову и спокойно изучала назойливого мальчишку оливковыми глазами. Димитрос едва не закричал, он быстро рванул на поверхность, работая руками и ногами, словно ветряная мельница. Чрезмерное усилие чуть не вышло ему боком, сожгло весь кислород. Дыхания едва хватило на обратный путь. Он вынырнул, сорвал маску и судорожно хватал ртом воздух. Брат обеспокоено приподнялся на берегу.
– Что случилось?
– Там черепаха... Здоровая... Лежит под камнем...
– он говорил прерывисто, дыхание его подвело. Он перевернулся на спину и не спеша поплыл к берегу. - В сети запуталась.
– Черепаха? Шутишь?
Димитрос достиг берега, и снял ласты:
– Ну да, я сам удивился. Вначале подумал, что она не живая, крабы ее все равно уже выели, думал панцирь домой притащить. Руки протянул, а она как на меня взглянет. Я испугался.
– Испугался?
– А ты нырни и посмотри какой у нее клюв. Очень, наверное, больно щипается.
– Скажи спасибо, что не кусается, - не унимался брат.
– Ой, наш маленький бейби, ми-ми-ми, испугался морскую черепашку.
– Да, заткнись, ты!
– Димитрос обиделся.
– Ой, ой, как страшно.
– Если смелый, пойди, нырни к ней.
– И пойду. И даже покатаюсь на ней.
– Да ты до нее не донырнешь никогда.
– Спорим достану?
– Спорим! На что?
– Ну...
– Ты пока думай, а я поплыл. Все равно проиграешь, - пообещал Георгиос, стоя по пояс в воде. Он промыл и надел маску, затолкал под резиновый ремень старую дыхательную трубку, быстрым движением надел ласты и поплыл. Видимость идеальная, ни волны, ни ветра. Солнце стоит высоко, и его лучи падают отвесно, пронзая прибрежные воды до самого дня. Где же она? Брат разыграл его, а он поверил. Погоди у меня, вылезу на берег, тогда берегись.
Да вот же она! В точности там, где указал Димитрос. Мальчик глубоко вдохнул и нырнул. Черепаха была такой старой, что панцирь её был покрыт наростами и полипами. Она внимательно следила за юным ныряльщиком, и не пыталась сбежать. Осмелев, он погладил её панцирь и быстро отдёрнул руку. Черепаха величаво взмахнула передними ластами и взлетела к поверхности, словно огромная птица. За ней, как платье невесты, раскрылась и потянулась невесомая пелена рыбацкой сети. Черепаха не достигла поверхности, сделала попытку вырваться, но груз снасти запутался в камнях и не давал ей уплыть. Она снова и снова отчаянно гребла, и наконец, выбившись из сил, обреченно опустилась на дно.
Георгиос вынырнул и вернулся к брату. Тот лениво откинулся на песке:
– Ну как?
Димитрос щурился, солнце близилось к зениту и припекало, уже пора собираться домой.
– Она запуталась. Не может уплыть, - Георгиос бросил ласты рядом с братом.- Давай поможем ей?
– Зачем?
– Не знаю. Жалко её. Была бы мёртвая, тогда да. А так...- Георгиос не мог подобрать слова, и объяснить брату то, что зарождалось и разгоралось внутри его юного сердца. Новое, важное, светлое, настоящее чувство. Спасти кому-то жизнь, это так просто, хуже пройти мимо и страдать всю жизнь от беспомощного отчаяния, сомнения и чёрствости. Но брат, казалось, не хотел его понимать: