Дети Ирия. Ладомира
Шрифт:
Астрид заметила отсутствие Трюд в зале чертога — решение вёльфы было мгновенным. Пока Льётольф расточал налево и направо шутки, поддерживаемые дружным смехом сотрапезников, она покинула зал.
…Трюд хлестала по щекам спящую няньку, надеясь привести её в чувство. Неожиданно за её спиной раздался голос Астрид.
— Она проспит до утра. Я сама усыпила её колдовским зельем.
Трюд отпрянула от обездвиженной няньки и бросилась на Астрид, готовая впиться ей в горло зубами.
Вёльфа, предвидя подобную реакцию,
— Гуннульф жив. Он в капище старого волхва… — произнесла она. — Льётольф приказал мне выкрасть его и убить.
Трюд замерла, её золотисто-карие глаза расширились, зрачки сузились, как у волчицы.
— Льётольф мечтает свергнуть отца и захватить власть! — выпалила молодая вёльфа. — Я, как член стаи не могу допустить этого!
— Я тотчас сообщу об этом Аудульфу! — с жаром произнесла Трюд.
— Нет! — остановила её вёльфа. — Прежде верните сына! Затем вожак соберёт таг, и я выступлю против Льётольфа. Он должен понести наказание по законам нашего племени!
Трюд с недоверием воззрилась на вёльфу.
— Очень надеюсь, что твои слова искренни!
Аудульф, обеспокоенный отсутствием жены, оставил поминальный пир, и отправился на её поиски. К тому же вожаку не терпелось увидеть своего младшего сына Гуннульфа, которого он обожал.
Не успели Трюд и Астрид покинуть комнату, как вошёл вожак. Он смерил взором взволнованных соплеменниц, затем заметил распластавшуюся на полу няньку. Метнулся к пустой люльке.
— Гуннульф! — возопил вожак и схватился за нож-сакс [47] , висевший на поясе.
47
Сакс — длинный нож с односторонней заточкой, который обычно имели почётные граждане в скандинавском обществе.
— Расправу совершишь позже! — остановила его Трюд. — Прежде нужно вернуть сына!
— Я отвлеку Льётольфа! — пообещала вёльфа. — Боюсь, что у него есть немало приверженцев. Его надо застать врасплох!
— Льётольф!!! Его рук дело?! — в ярости возопил вожак. И тотчас догадался, обратившись к Астрид: — А ты помогала предателю? Что он пообещал тебе?
Астрид потупила очи долу.
— Я искренне раскаиваюсь, что поддалась влиянию Льётольфа. Надеюсь, что вымолю прощение у Фенрира.
— Прежде — вымоли у меня! — отрезал вожак.
Волхв Любомир жил отшельником в глубине леса в трёх верстах от древнего капища. Когда-то к нему за прорицанием обращался сам князь Радомир и воевода Колот. В былые времена жрецы Велегоша всегда приглашали Любомира на все празднества. Правда, в последние лет десять волхв занемог, годы брали своё. Потому своего лесного пристанища он почти не покидал. Однако местные охотники не забывали
Накануне Любомир спал плохо, постоянно просыпался. И только волхв заснул перед рассветом, как сквозь сон послышался ему детский плач. Старик поднялся со своего ложа, накинул на плечи шерстяной плащ, подбитый лисьим мехом — кости в последнее время болели, поясница не разгибалась. Он вышел из тёплой землянки на свежий воздух — детский плач усилился. Волхв пошёл на его звук, исходивший от святилища Триглава, расположенного недалеко от землянки.
Перед взором волхва открылось святилище в утренней дымке, старик обошёл вкруг него… и снова услыхал детский плач.
— Из святилища доносится… — решил Любомир и не ошибся.
Войдя в каменный круг святилища, он поклонился древнему изваянию Триглава. За ним стояли идолы Руевита, Радегаста, Сварога, Стрибога, Святовита.
Подслеповатыми глазами волхв заметил на алтарном камне какой-то шевелящийся комок, подошёл к нему и пригляделся — это был трёхмесячный волчонок.
— Великие боги! Волчонок! — удивился волхв. — Неужто ты детским плачем меня привлёк? К чему бы это?.. — терялся он в догадках.
Любомир огляделся: неужто нечистая сила или сам древний забытый Чернобог с ним шутки шутит? Однако святилище окутала звенящая тишина.
Волхв снова взглянул на алтарь, где ещё мгновение назад сидел волчонок и…вскрикнул и отшатнулся.
— Ребёнок! Человеческое дитя!!! — возопил он страхом и недоумением. — Откуда ты взялся? А где же волчонок?..
На камне лежал крошечный обнажённый мальчик…
Волхв нагнулся и подхватил его, обернув в плащ. Младенец причмокнул, засунул в рот палец и начал сосать его, словно соску.
— Голодный… Ладно, идём домой… Покормлю тебя остатками вечернего козьего молока…
Волхв держал летом козу в отдельном загоне под навесом, а зимой — прямо в землянке.
Не успел Любомир покинуть святилище, как из леса вышли два волка — зрелый крупный самец с рваным правым ухом и молодая сука. Они приблизились к волхву и легли на землю. Тот застыл перед хищниками, прижимая ребёнка к груди. Однако волки не проявляли агрессии.
— Что вам нужно? — дрожащим голосом спросил волхв, понимая, если хищники нападут — он не сможет противостоять им.
В ответ самец поднялся с земли и почти вплотную приблизился к волхву. Старик закрыл глаза, вознеся молитву Триглаву, дабы тот отправил его в Ирий. Волк спокойно стоял перед волхвом, затем носом уткнулся в грудь человека — ребёнок, завёрнутый в плащ, запищал.
— Ты пришёл за младенцем?.. — догадался волхв, и страх его перед хищником исчез. Волк кивнул в ответ. — Но… зачем тебе дитя? — недоумевал Любомир. — В лесу полно дичи…
Но волк не отступал.
— Боги проклянут меня, если я отдам тебе ребёнка на растерзание… — произнёс волхв.