Дети капитана Блада
Шрифт:
Группа канониров во главе со старым Оглом, пользуясь своим несколько привилегированным положением, вольготно расположилась на шканцах. Весть о том, что Диего – беглый сын капитана, облетела уже всю команду. Сейчас вовсю заключались пари – чем кончится беседа папеньки с блудным сынком. Дик Френсис принимал ставки. Ставили два к одному – за то, что капитан юнгу выдерет. Считавших, что в капитанской каюте происходит трогательное примирение, было мало. Все поглядывали на Огла, однако тот от участия в пари уклонился, сообщив, что знает капитана
Первым из каюты вылетел Диего – бледный и кусающий губы.
– Вздул? – сочувственно, но и с некоторой надеждой спросил Том.
– Хуже. Скормил речным акулам, – отвечал Диего.
– Я же говорил – зверь капитан, – удовлетворенно заметил Том. – Эй, а как это? Такого в нашем пари не значится!
– Проиграл, Томми, – ласково сказал Огл, пуская колечки. – Тихо, салаги, капитан идет, – и на всякий случай трубка Огла скрылась за спиной.
Лицо капитана было мрачнее тучи, однако опытный Огл сразу понял, что Питер чем-то доволен.
– Боцман! – окликнул тот. – Как здесь уже, видимо, знают, вон то – это мой сын.
«Вон то» стояло, сжимая и разжимая кулаки.
– Поскольку нам нужен юнга, а не папенькин сынок, он будет исполнять обязанности юнги, – продолжал Блад. – Если тебе покажется, что с него следует содрать три шкуры, можешь смело спускать четыре. Однако есть он будет в офицерской кают-компании.
– Я могу есть с командой, – упрямо сказал Диего.
– На берегу ты можешь выбирать себе общество по своему усмотрению, – тихо, но выразительно сказал Блад. – Здесь же ты будешь удовлетворяться обществом моим и моих помощников. Ясно?
– Да… сэр.
– И чтоб впредь мне не приходилось повторять что-либо дважды.
– Да, сэр.
– Боцман! Еще: что за бардак у тебя на шканцах? Гони оттуда этих оглоедов!
Блад отошел.
– Да-а… – протянул Том, вставая. – С моим папашей было проще: получил свою порку – и гуляй себе, вольный, как птица…
– А как же наши ставки? – подал голос кто-то из сторонников трогательного примирения.
– Сгорели, – сказал Огл, заново раскуривая трубку. – Ушли в общий котел. Ну что, джентльмены, айда в «Дракона»? Вышвырнем всех к чертям и тихонечко посидим напоследок.
Антуан де Каюзак последний раз взглянул на листочек с криво начерченым планом и завернул за угол. «Белый Дракон» должен был быть через два дома. Каюзак осмотрелся. Вывеска «Дракона» и вправду была уже видна, и выглядела она именно так, как должна была выглядеть вывеска припортового кабачка у дальней корабельной стоянки Вулидж-Рич. Осторожно ступая по непролазной грязи, он потянул дверь. В лицо ему ударил спертый теплый воздух и шум. Похоже, ему повезло – веселье было в разгаре, и наверняка в нем участвовало несколько человек с таинственного «Дельфина». Через пару минут он понял, что здесь, собственно, только они и есть.
Команда брига гуляла, возможно, последний вечер – и потому гуляла. Стены «Белого
Песню Каюзак опознал мгновенно. Да и трудно было не узнать: «Балладу о капитане Кидде» пели в кабаках всегда, и, начав работать по нынешней своей специальности, он даже счел полезным для дела выучить ее слова. Здешние певцы явно были на подъеме.
– Я запомнил еще из Куиды купца, когда бороздил моря, Я запомнил еще из Куиды купца, Десять сотен я вытряс из молодца, Десять сотен в тот раз поделили на всех, когда я бороздил моря… [36] – гремело по таверне. Каюзак досадливо поморщился. Насколько он помнил, дальше в песне живописалось, как лихо капитан Кидд потрошил французские корабли. Не то, чтобы это особенно задевало Каюзака, но все-таки… Впрочем, он пришел сюда не песенки слушать. Пора было заняться делом.
[36]
Подлинник. Перевод А.П. Ефремова. Цит. по: Копелев Д. Золотая эпоха морского разбоя. М.: Остожье, 1997. Стр. 149-152.
В дальнем конце стола Каюзак опытным взглядом отметил тощего мрачного юнца, явно испанца. Юнец держался особняком и, похоже, стремился утопить свои горести общеизвестным способом. Пустая бутылка уже валялась рядом с ним, и он как раз открывал вторую. Изо всей компании он был наиболее перспективным. Каюзак подсел к юнцу, тот слегка пододвинулся.
– Выпей, амиго! – предложил юнец. – Выпей за женщин, которые не обманывают – если такие есть.
Каюзак расстроился. Неприятности юнца были амурного свойства. Однако начав рыхлить почву, надо продолжать – глядишь, что и вызреет.
– Она предала меня! – сообщил Диего, наливая новый стакан.
– Это случается со всеми, – заметил Каюзак. – Вот помню, одна шлюшка в Кале…
– Как смеешь ты!.. Впрочем, ты просто не понимаешь. Господи! Она же моя сестра, я же верил ей! Она должна была мне сказать, кто капитан этого корыта!
– И кто же? – заинтересованно спросил Каюзак.
– Этого я не могу Вам сказать, сеньор, – важно изрек Диего.
– Все женщины – предательницы, – напомнил Каюзак (он хорошо умел водить разговор по кругу).
– Вот и я говорю! Родная сестра! Она же знала, что именно ему-то я и не желаю подчиняться!
– Кому же?
– Ну, отцу, разумеется!
Да, Каюзак не ошибся. Налицо была семейная драма. Но что же это получается: отец этого испанского мальчишки – капитан брига? Испанец! с английской командой!! на зимовке в Лондоне?!! Дело становилось все более любопытным. Пожалуй, это уже не какая-то там рядовая контрабанда. Но что же, что?
– Но как его имя?
– Это секрет.
Каюзак решил зайти с другого конца.