Дети капитана Гранта
Шрифт:
Глава семнадцатая
Пампасы
Аргентинские пампасы тянутся от тридцать четвертого до сорокового градуса южной широты. Слово «пампасы» арауканского происхождения и означает «степь, поросшая травой». Название очень подходит к местности. Древовидные мимозы западной части пампасов и густой травяной покров восточной придают им своеобразный вид. Растительность пускает корни в слой почвы, лежащей на глинисто-песчаной красноватой или желтой подпочве. Геолог сделал бы немало открытий, исследовав эти отложения третичного периода 35 .
35
Третичный период (кайнозойской эры) – геологическая эпоха, характеризующаяся расцветом млекопитающих и крупными горообразовательными процессами.
Американские пампасы – такая же географически обособленная область, как саванны Страны великих озер или сибирская тайга. Климат их континентальный, с сильными жарами летом и морозами зимой, и амплитуда колебаний температуры в пампасах несравненно больше, чем в провинции Буэнос-Айрес.
Паганель объяснил это тем, что в приморских странах океан летом поглощает тепло, а зимой медленно отдает его земле.
– Отсюда, – добавил он, – вывод, что температура воздуха на островах колеблется меньше, чем вдали от моря: там не жарко летом, но зато нет и зимних холодов. В силу этого и климат западной части пампасов не отличается той умеренностью, какая свойственна восточной части, граничащей с океаном. В западной части бывают сильные морозы, большая жара, резкие скачки температуры. Осенью, то есть в апреле и в мае, там идут частые проливные дожди. Но в это время года погода обычно стоит сухая и жаркая.
Путешественники тронулись в дальнейший путь на рассвете. Почва стала твердой, песков больше не было, а следовательно, исчезли и меданосы и тучи висящей в воздухе пыли. Лошади бодро бежали среди зарослей пая-брава – высокой травы, растущей преимущественно в пампасах, в которой индейцы находят убежище во время гроз. Время от времени, но чем дальше, тем реже, экспедиция встречала водоемы, вокруг которых росли ивы. Тут лошади утоляли жажду.
Талькав ехал впереди, прямо через кусты. Он вспугивал змей «холинас», укус которых убивает быка меньше чем за час. Ловкая Таука перепрыгивала через кусты и помогала своему хозяину прокладывать дорогу.
Облик прерии не менялся – на сотни миль кругом не было ни одного камешка. Нигде в мире нельзя найти пейзажа, более однообразного, монотонного и скучного. Нужно было быть ученым-энтузиастом, как Паганель, чтобы любоваться такой дорогой. Что его тут радовало? Он и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Может быть, куст, может быть, просто пучок травы. Но ученый от всего приходил в восторг и всюду находил темы для лекций, поучая Роберта, всегда охотно слушавшего его.
Весь день 29 октября путешественники ехали по бесконечной и однообразной равнине. Около двух часов пополудни они заметили на земле кости каких-то животных. Это были останки огромного стада быков.
Однако побелевшие кости не были разбросаны кучками на небольших расстояниях, как это бывает, когда изнеможенные долгим переходом животные гибнут в пути одно
Облик прерии не менялся. Нигде в мире нельзя найти пейзажа, более однообразного, монотонного и скучного.
Восклицания удивленного ученого, в которых звучало недоумение, и уверенный тон патагонца заинтересовали всех присутствующих.
– Что же это такое? – спросили они.
– Молния, – ответил географ.
– Как! Молния способна произвести подобное опустошение? Уничтожить стадо в пятьсот голов?
– Талькав утверждает это, и он не ошибается. Я сам знал, впрочем, что грозы в пампасах ужасны. Надеюсь, что нам не придется испытать на себе их разрушительную силу.
– Очень жарко, – сказал Вильсон.
– Термометр, – ответил Паганель, – показывает тридцать градусов в тени.
– Это меня не удивляет, – отозвался Гленарван. – Я чувствую себя так, словно по мне пробегает электрический ток. Будем надеяться, что эта жара недолго продержится.
– К сожалению, – сказал Паганель, – нам нечего рассчитывать на перемену погоды. На горизонте – ни облачка.
– Тем хуже, – ответил Гленарван. – Наши лошади очень устали от жары. Тебе не слишком жарко, мой мальчик? – обратился он к Роберту.
– Нет, сэр, – ответил мальчуган. – Я люблю жару.
– Особенно зимой, – здраво рассудил майор, пуская в небо клуб дыма от сигары.
Вечером отряд остановился у покинутого ранчо, сплетенного из ветвей, обмазанных глиной, и сверху покрытого соломой. Хижина была окружена изгородью из полусгнивших кольев, еще годной, однако, для того, чтобы защищать ночью лошадей от нападения лисиц. Лисицы, конечно, не могут причинить вреда самим лошадям, но хитрые животные перегрызают поводья, и лошади пользуются этим, чтобы вырваться на свободу.
В нескольких шагах от ранчо была вырыта яма, служившая, очевидно, очагом. На дне ее лежала кучка холодного пепла. Внутри хижины путешественники нашли скамью, ложе из бычьей кожи, чугунок, вертел и маленький котелок для кипячения мате.
Мате – очень распространенный напиток в Южной Америке. Он заменяет индейцам чай. Мате приготовляют из настоя сушеных трав и пьют через соломинку, как прохладительные напитки.
По просьбе Паганеля Талькав приготовил несколько чашек мате, и путешественники закончили им свой обычный ужин.
На другой день, 30 октября, солнце встало как бы в пламенном тумане; оно посылало на землю потоки горячих лучей. Жара в этот день была нестерпимой, и, к несчастью, на равнине негде было укрыться от нее. Тем не менее отряд отважно продолжал свой путь на восток. По дороге путешественникам часто попадались на глаза огромные стада; животные в изнеможении валялись на траве, не имея сил пастись из-за страшной жары. При стадах не было ни сторожей, ни пастухов. Рогатый окот пампасов обладает весьма кротким нравом и, в отличие от своих европейских родичей, не приходит в ярость при виде какой-нибудь красной тряпки.