Дети капитана Гранта
Шрифт:
Что увидел кондор на земле? Может быть, труп Роберта Гранта?
– Кто знает?.. – повторял Гленарван, не спуская глаз с кондора.
Огромная птица приближалась, то паря в воздухе, то падая камнем. Вскоре она стала описывать круги на высоте едва пятисот метров над землей. Теперь можно было отлично разглядеть кондора. Мощные крылья поддерживали его в воздухе почти без движения: большие птицы летают с величественным спокойствием, в то время как насекомые, для того чтобы удержаться в воздухе, должны производить тысячи взмахов крылышками в секунду.
Майор и Вильсон схватились за карабины. Гленарван жестом остановил их. Кондор кружил теперь над неприступной скалой в четверти мили расстояния от склона горы. Он все ускорял свой
– Он там! Там! – вскричал Гленарван.
Вдруг неожиданная мысль молнией сверкнула в его мозгу.
– Что, если Роберт жив! – отчаянно вскрикнул он. – Ведь этот кондор… Стреляйте! Стреляйте же!
Но было уже поздно. Кондор скрылся за высоким выступом скалы. Прошла секунда, не больше, но эта секунда длилась целый век для Гленарвана, и огромная птица снова взлетела в воздух, на этот раз медленнее, так как она несла тяжелый груз. Кондор держал в когтях тело Роберта Гранта. Птица находилась теперь над стоянкой путешественников едва в полутораста футах. Заметив людей, кондор стал чаще бить крыльями, чтобы скрыться со своей тяжелой ношей.
– Ах! – крикнул Гленарван. – Я предпочитаю, чтобы труп Роберта разбился о скалы, чем достался…
Не закончив фразу, он вырвал из рук Вильсона карабин и вскинул его к плечу, но его рука дрожала и слезы застилали глаза. Он не мог прицелиться.
Кондор держал в когтях тело Роберта Гранта.
– Пустите меня! – сказал майор. И твердой рукой он прицелился в хищника, уже взлетевшего на высоту в триста футов.
Но не успел майор спустить курок, как откуда-то из долины донесся звук выстрела. Кондор, раненный в голову, стал медленно падать. Раскрытые крылья замедляли падение. Кондор не выпустил своей добычи и мягко упал на землю в десяти шагах от берега ручья.
– Роберт! – крикнул Гленарван, устремляясь к месту падения.
Его спутники бегом последовали за ним.
Кондор был мертв. Тела Роберта не было видно под его распластанными крыльями. Гленарван бросился на колени и, высвободив мальчика из когтей птицы, уложил на траву и прижал ухо к его груди.
Никогда еще крик радости не был громче того, который испустил Гленарван:
– Он жив! Он дышит!
Мигом с Роберта сорвали платье. Его виски смочили водой. Он сделал движение, открыл глаза и прошептал:
– Это вы, сэр… мой второй отец!
Гленарван не мог отвечать. Волнение душило его. Опустившись на колени рядом с мальчиком, он зарыдал.
Глава пятнадцатая
Испанский язык Жака Паганеля
Роберту, только что избавившемуся от одной страшной опасности, угрожала другая, не менее страшная, – быть замученным ласками. Как он ни был слаб, но ни один из путешественников не устоял против соблазна прижать его к сердцу. Однако, очевидно, объятия и поцелуи не смертельны для больных, так как мальчик от них не погиб.
После того как прошли первые минуты восторга при виде спасенного, путешественники вспомнили о спасителе. Разумеется, первым подумал о нем майор. Оглянувшись, Мак-Набс увидел шагах в пятидесяти от ручья, у подножия горы, человека очень высокого роста; он стоял неподвижно, как статуя, опираясь на длинноствольное ружье.
Он стоял неподвижно, как статуя, опираясь на длинноствольное ружье.
Рост его превышал шесть футов. У него были широкие плечи, на которые ниспадали длинные прямые волосы, стянутые кожаным ремешком.
Лицо патагонца было красиво, несмотря на аляповатую раскраску, и обличало недюжинный ум. Он спокойно ждал, приняв позу, исполненную достоинства. Его неподвижная и величественная фигура, живописно стоящая на каменном пьедестале, казалась изваянной из мрамора.
Заметив патагонца, майор указал на него Гленарвану. Тот побежал к спасителю Роберта. Патагонец сделал два шага навстречу. Гленарван схватил его руку и крепко пожал обеими руками.
Во взгляде Гленарвана, в широкой улыбке, осветившей его лицо, было столько благодарности, что патагонец не мог не понять одушевляющих его чувств. Он медленно склонил голову и произнес несколько слов на неизвестном ни майору, ни Гленарвану языке. Приглядевшись внимательно к чужеземцам, патагонец заговорил на другом языке. Но сказанная им новая фраза была так же непонятна, как и первая. Однако Гленарвану показалось, что в его речи есть что-то, напоминающее испанский язык, на котором он знал несколько общеупотребительных слов.
– Испанский? – спросил он.
Патагонец несколько раз кивнул головой – жест, одинаково обозначающий согласие у всех народов.
– Отлично, – сказал майор, – это по части нашего друга Паганеля. Какое счастье, что ему взбрело на ум изучить испанский язык!
Позвали Паганеля. Он тотчас же прибежал и приветствовал патагонца с чисто французской грацией, которую этот последний едва ли оценил. Ученого-географа ввели в курс событий.
– Превосходно, – сказал он.
И, широко открыв рот, чтобы отчетливее произносить слова, он сказал:
– Vos sois um homem de bem 26 .
Туземец внимательно слушал, но ничего не ответил.
– Он не понимает, – сказал географ.
– Может быть, вы неправильно ставите ударения! – предположил майор.
– Это возможно. Проклятый акцент!
И Паганель начал снова свои любезности. Они имели прежний успех.
– Изменим фразу, – оказал он и медленно, учительским тоном, произнес следующие слова:
– Sem duvida, um Patag^ao? 27
26
Вы славный парень.
27
Без сомнения, вы патагонец?
Патагонец оставался нем, как рыба.
– Dozeime! 28 – добавил Паганель.
Туземец молчал.
– Vos compriendeis? 29 – закричал Паганель так громко, что у него чуть не лопнули голосовые связки.
Было совершенно очевидно, что индеец ничего не понимает, так как он ответил, наконец, по-испански:
– No comprendo 30 .
Пришла очередь Паганелю удивиться: он с раздражением стал передвигать очки с глаз на лоб и обратно.
28
Отвечайте!
29
Вы понимаете?
30
Не понимаю.