Дети, которые хотят умереть
Шрифт:
— Белые и розовые цветы? — переспросила Марина. — Как у вишни у стены?
— Думаю, сакура намного красивее жалкой вишни, — пожал плечами Андрей.
Марина быстро-быстро заморгала глазами, она сказала:
— Где же сакура…
— Господин, — прервала наложницу Рита, — ты бы желал Ягодку-сан?
— Что? — сказал Андрей.
— Сингенин-сан, в самом деле? — спросила Марина и улыбнулась ровными белыми зубами.
Рита наклонилась и подняла с пола свой вакидзаси.
— Господин, ты удивился моему вопросу, — сказала
Как златовласую воительницу и черногривую наложницу, что превратились в холодных неживых кукол. С остывшей кленовой краской внутри.
— Нет, только не так, — сказал Андрей.
Рита улыбнулась Андрею одними губами. Глаза ее источали холод.
— Тогда я избавлю тебя от этой глупой недотычки! — прошипела Амурова и одним резким движением обнажила клинок.
Прозвенел звонок.
Руки Риты замерли.
Рыжая наложница посмотрела на клинок вакидзаси, острие целило прямо в круглые голубые глаза Ягодки. Белокурая девочка попятилась к окну.
Рита сказала:
— Господин, на уроках нельзя убивать.
Андрей встал между наложницами. Клинок Риты теперь целил в него. То в глаза, то в рот. Снова.
— Нельзя, — сказал Андрей. — Идем на урок, Амурова-сан.
Дверь хлопнула, и следом за Сухим-сенсей в кабинет вошла толпа пятиклассников. Сухой-сенсей взял мешок со стола, сорвал с него завязку и перевернул вверх дном. По желтому линолеуму застучал круглый горох.
Без слов пятиклассники наклонились и засучили до колен хакамы. Широкие серые складки штанин окутали сверху голые худые ноги — так же, как низкие клубки туч нанизываются на высокие скелеты мертвых деревьев.
Учитель открыл тумбочку стола, внутри, словно клубок страстных змей, переплелись знакомые розги.
— Вохмой «Б», — прохрипел Сухой, — хевоня вы в роли гохпод.
Весь урок пятиклассники стояли голыми коленями на горохе, восьмиклассники ходили по классу и секли розгами каждого из них, кто шевелился или подавал любой звук громче вдоха.
Лис почти не отходил от худого черноволосого мальчика. Розги в трехпалой руке вновь и вновь секли по смольным волосам младшеклассника. И по синим глазам, которые мальчик едва успевал закрывать перед ударом.
Андрей ни разу никого не ударил.
4
Рита поднялась на цыпочки и сорвала с нижней ветви клена кучу красных листьев. В ее бледных руках пятиконечные звезды с багровыми прожилками алели, словно лужи крови на снегу. Ладони наложницы смяли листья. Красные острые вершины послушно согнулись. Резные края листьев, на вид острее меча, не рассекли тонкие пальчики так же, как не рассекла возбужденная катана во сне Андрея.
Словно ни один клинок не хотел навредить наложнице. Словно погибнуть от меча могут только те, кто взял меч для убийства. Рита ведь еще никого не пробуждала от иллюзий.
Серые косматые тучи
Рита заткнула мятые листья за оби.
— Как раз закончилась темно-красная краска, — сказала ученица, — а она нужна, чтобы нарисовать красно-желтую лису.
Андрей всматривался в окружавшие их заросли шиповника, бересклета, сирени, лещины. Слушал шелест листьев и скрип веток. В разгар большой обеденной перемены ученики многих старших кланов группами прочесывали рощу между северной и западной стеной. Заросли здесь были густыми и труднопроходимыми. Лучшего убежища для слабых пятиклассников на всей территории школы было не сыскать. Если бы именно в роще на них постоянно не охотились.
— Желтая лиса? — переспросил Андрей. Слава сегуну, что закончилась краска, а не серые полотна для холстов. Новым Гардеробщиком Андрею с его глиняным сердцем никогда не стать.
— Сегодня приснилась, — сказала Рита и на вытянку прикрыла веки. — Вообще-то почти все: морда, шея, лапы, бока, семь хвостов — были красными и лоснились как кровь. Желтым отливали только грива и глаза.
— Не рисуй! — вскричал Андрей. — Я не хочу каждое утро просыпаться и видеть кругом желтоглазых лис. Хватит на стене той морды с янтарными глазами.
Рита посмотрела на него, потянулась и сорвала еще красных листьев.
— Вчера ты приказал мне жить ради цели, господин, — сказала Рита, сгибая вдвое остроконечные звезды, — сегодня ты прогневал Чушкина-сенсей, заявив, что твоя цель — красота. Ведь под сакурой ты мыслил ее, а? Красоту?
— Это не мой стих, — вдруг сказал Андрей, — наставник читал мне его.
— Еще утром ты хотел созерцать красоту, — словно не слушая, сказала Рита и потрясла листьями клена в воздухе. — А я созидаю красоту. С помощью красок и одежды мертвецов.
Рита бросила листья, белая ладонь обхватила рукоять вакидзаси в ножнах. Наложница сказала:
— Господин, если тебя больше это не устраивает, я решу проблему как умею.
— Нарисуй глаза зелеными, карими, голубыми или любыми другими, — предложил Андрей, — кроме желтых.
Рита медленно потянула меч из ножен. Наложница сказала:
— Мне снилась не такая.
Она подумала и сказала:
— У Ягодки-сан голубые глаза. Странно, что господин их упомянул.
Вообще-то не только голубые, сказал Андрей.
Убийца оябунов больше не смотрел на шиповник, бересклет, спирею. Его взгляд прирос к вакидзаси Риты.
Андрей сказал: с зелеными или карими глазами лиса тоже будет красивой, почему Рита так уперлась?
Наложница сказала:
— Это будет другая красота. Не та, что нужна мне. И господину.
Короткий меч тихо выползал из деревянного чехла. Наложница сказала:
— Ты больше не смотрел на мои рисунки после того, как я повесила их на стены. Бесхвостый наговорил тебе что-то про меня. Что-то гадкое.