Дети, которые хотят умереть
Шрифт:
— Чего творишь? — крикнул он.
— Крепкая, не гнется. У брата была такая же, — сказала Рита и вздохнула, — а у моего господина будто и нету — ни разу ко мне не прижимал.
Дайме ударил ее. Сам дернул узел оби и спустил хакаму. Риту отбросило к столбу.
Пырей поднял меч над головой и сказал, что заберет оби потом: на красном кровь все равно не выделяется.
Пырей ударил.
Меч летел в голову Андрея. Летел разрубить пополам от самого верха до пупа. По-другому местные бить
Вскинув вверх руки, Андрей шагнул назад. Клинок Пырея пролетел перед глазами и разрезал только воздух. Следом Андрей метнулся на врага, локти и запястья дернулись, меч опустился.
И отрубленная кисть Пырея упала на мерзлую траву.
Руки Риты уперлись в землю, в колючие стебли. Дайме с золотистыми темно-русыми волосами и спущенной до колен хакамой схватил голову наложницы, дернул вверх, и Рита встала на колени. Лицом напротив голых ног дайме. Ее губ коснулась тугая жирная тыкалка.
Пальцы дайме надавили Рите на щеки, раскрывая ей рот, когда Пырей закричал.
Стальная хватка на лице Риты исчезла, дайме отпустил ее, спешно натягивая хакаму. Но его глаза смотрели не на хакаму и не на Риту, он уставился на что-то впереди.
Дайме не видел в наложнице угрозу. Напрасно.
Стоя на коленях, Рита выдернула вакидзаси из ножен, ее правая рука резко вытянулась вперед. Лезвие рассекло воздух над головой по кругу и уперлось в твердое.
Раненое горло самурая захрипело, кровь забулькала в широкой ране — звуки, что Рита ждала от господина сегодня ночью во время обучения.
Дайме упал на колени. Кровь текла по его кимоно и голым волосатым бедрам. Волосы на ногах и в паху были курчавыми, совсем без золотистого отлива, просто грязно-русыми. А теперь, — искупавшись в крови, — красными. Толстая посиневшая тыкалка дайме все еще торчала вверх, она как бы тянулась к Рите. К ее розовым губам.
Рита посмотрела на мясистую залитую кровью головку и сказала:
— Прости, я уже принадлежу другому мертвецу.
И Рита воткнула вакидзаси в промежность дайме. Острием точно в жесткую головку, точно в отверстие на мясистой шишке. Как бы в утешение.
Рита обернулась. За спиной молча стоял Андрей. Поднимаясь, наложница улыбалась.
— Господин, теперь ты не одинок, — сказала Рита, — теперь я чудовище, как и ты. Убьешь чудовище — и сам станешь чудовищем, так?
Вакидзаси дугой вырастал из паха мертвого дайме. Ветер покачал рукоятку меча точно подсолнух на стебле. Это новое творение Риты намного объемнее ее рисунков на полотнах. И красочнее. Но предварительная работа все та же — кого-то разбудить. Кого-то убить.
— Подойди ближе, господин. Полюбуйся. — Рита посмотрела в сторону. — Господин, почему ты не пробудил от иллюзий самурая, что поверг?
К
— Так ради этого? — закричал Андрей. — Ради того, чтобы я прикончил тебя?
Господин Риты бросился к Пырею и вынул катану из его кисти.
— Ни один постулат в драном листке, что вы называете бусидо, не велел твоему дайме делать этого! Зачем он повалил Амурову-сан? Зачем спустил хакаму перед ее лицом? Почему вы просто не прошли мимо?
Встав на колени, Андрей взял в руки бледное лицо Пырея. Восьмиклассник вгляделся в черный зрачок здорового глаза самурая.
В самом деле, без света нет тени?
Если так, то где в этой черной дыре с темно-серой радужкой по краю хоть одна искра? Или Кодзилькинскую школу построили на дне столь глубокого колодца, в ее опорах заживо замуровали столько сотен сотен жертв, до сих пор дышащих сквозь фундамент страхом и отчаянием, что разумы учеников насквозь пропитали темные воды безумия и жестокие инстинкты? А здешний свет просто умер?
Сенсей, может свет умереть?
Очень похоже на верный вопрос.
Раненый самурай поднял левую руку и схватил восьмиклассника за горло.
Тени заплясали и в глазах Андрея. Он не мог дышать, сознание поплыло прочь.
Голову Пырея бережно держали ладони Андрея, а выпускник из всех сил давил его глотку.
Если на этом поле поставить качели, то ученики будут расшибать ими друг другу черепа.
Андрей резко дернул запястьями. Подбородок самурая без тени света в глазах крутануло вверх. Тихо щелкнуло. Рука Пырея сползла в траву, тело обмякло. Всего-то еще одна кукла, которая скоро остынет.
Подняв глаза к небу, Андрей увидел котенка на столбе.
Подошла Рита. Она сказала:
— Твои слова… Ты не Железногрудый!
«Верно, — хмыкнул волк, — только Широкоротик».
— А будто только поняла? — сказал Андрей, поднявшись. Восьмиклассник вдруг прыгнул на столб, красно-серой вспышкой пронесся наверху и, сцепив котенка, соскочил на землю. Зверь не успел даже зашипеть, только раскрыл изодранную пасть.
— Для чего тебе драная кошка, а? — спросила Рита. — Еда из запасов клана не в пример лучше этой дохлой тушки. А шкура на ней облезла, смотри, как плеши мерзко торчат. Зачем пачкаешь руки?