Дети крови и костей
Шрифт:
Тзайн закрывает глаза, сдерживая раздражение. Он закрепляет седло на широкой спине Найлы, а я помогаю папе встать.
– Я в тебя верю, – шепчет отец, слишком тихо, чтобы брат мог услышать.
– Знаю, – я завязываю старое одеяло на его изможденном теле. – И больше тебя не подведу.
Глава третья. Амари
– АМАРИ, ВЫПРЯМИСЬ!
– Ради бога…
– Сладкого тебе более чем достаточно!
Я опускаю вилку с куском
Я поправляю свой морской геле и стараюсь выглядеть царственно, желая, чтобы служанка больше не затягивала его так сильно. Пока ерзаю на стуле, янтарные глаза матери изучают одетых в лучшие наряды олойе [6] , отыскивая прячущихся в толпе гиенэр. Аристократки ждут с приклеенными улыбками, хотя я знаю, что они шепчутся у нас за спиной.
5
Традиционный нигерийский головной убор вроде тюрбана.
6
Буквально «носители титула», аристократы не королевских кровей.
Я слышала, место ей в западных кварталах…
У нее слишком темная кожа для королевской дочери…
Мои слуги клянутся, что видели, как командующая несла ребенка Сарана…
Они носят с собой секреты, которые узнали от других сплетников, как редкие бриллианты. Их роскошные буба [7] и юбки-иро [8] украшены вышивками. Их клевета смешивается с духами с ароматом лилий и медовым запахом пирога, который для меня под запретом.
7
Свободная блузка с длинными рукавами.
8
Длинная юбка с запахом, узлом завязывающаяся на поясе.
– Так что вы думаете об этом, принцесса Амари?
Я поднимаю глаза от божественно вкусного ломтика и вижу олойе Ронке, ожидающую моего ответа. Ее изумрудная иро ярко блестит на коже цвета красного дерева и буквально горит на фоне белых стен чайной комнаты – видно, поэтому ее и выбрали.
– Прошу прощения?
– О визите в Зарию, – она наклоняется вперед, и огромный рубин, висящий на ее шее, касается стола. Ослепительная драгоценность служит постоянным напоминанием, что олойе Ронке не рождена сидеть здесь. Она купила это право.
– Мы будем польщены, если вы остановитесь в нашем поместье, – Ронке трогает большой красный камень, ее губы кривятся, когда она ловит мой взгляд. – Уверена, мы сможем
– Как любезно с вашей стороны, – я раздумываю, рисуя в голове путь из Лагоса в Зарию, которая лежит в северной части Ориши, если спуститься к морю Адетунжи – далеко за хребтом Оласимбо. Мой пульс учащается, стоит только представить мир за пределами дворца.
– Спасибо, – наконец отвечаю я. – Для меня это будет честью…
– Но, к сожалению, Амари не сможет, – вклинивается мать, хмурясь с едва заметной грустью. – Ее учеба в самом разгаре, а она и так отстала по арифметике. Было бы катастрофой отрывать ее от занятий.
Возбуждение остывает в моей груди. Я ковыряю кусок пирога на тарелке. Мать редко позволяет мне покидать дворец. Не стоило надеяться – следовало знать, как все будет.
– Возможно, в будущем, – тихо говорю я, молясь, чтобы такое потворство собственным желаниям не вызвало гнев матери. – Вам, наверное, очень нравится там жить – с морем в двух шагах и горами за спиной.
– Там только вода и скалы, – Самара, старшая дочь олойе Ронке, морщит широкий нос. – Ничего, что могло бы сравниться с вашим восхитительным дворцом. – Она посылает моей матери улыбку, а потом поворачивается ко мне. – Кроме того, Зария кишит предсказательницами. В Лагосе, по крайней мере, мухи знают свое место.
Я напрягаюсь от жестоких слов Самары, они повисают в воздухе. Смотрю через плечо, чтобы узнать, слышала ли Бинта, но моей давней подруги нигде не видно. Единственная провидица, работающая в верхних покоях дворца, – моя служанка. Она выделяется на фоне других: даже в чепце, скрывающем белые волосы, она – изгой среди других слуг.
– Позвольте вам помочь, принцесса.
Я снова поворачиваюсь и вижу незнакомую служанку, девушку с каштановой кожей и большими круглыми глазами. Она забирает полупустую чашку и ставит передо мной новую. Всматриваюсь в янтарный чай. Если бы здесь была Бинта, она бы положила в него целую ложку сахара, пока мать не видит.
– Ты не знаешь, где Бинта?
Девушка отступает на шаг и поджимает губы.
– В чем дело?
Она открывает рот, но взгляд скользит по сидящим за столом женщинам.
– Бинту призвали в тронный зал, ваше высочество. Прямо перед началом обеда.
Нахмурившись, я опускаю голову. Что отцу нужно от Бинты? Из всех дворцовых слуг она единственная, кого он никогда не вызывал. Он вообще редко о них вспоминает.
– Она сказала, почему? – спрашиваю я.
Девушка качает головой и понижает голос, подбирая каждое слово:
– Нет. Стражники сопровождали ее.
Вкус горечи появляется на языке, я делаю глубокий вдох. Стражники не сопровождают. Они хватают. Требуют.
Девушка жаждет сказать больше, но мать награждает служанку тяжелым взглядом. Ее холодные пальцы сжимают мое колено под столом.
– Хватит говорить с прислугой.
Я отворачиваюсь и опускаю голову, избегая взгляда матери. Она прищуривается, словно красногрудый огнеястреб на охоте, ожидая, когда я опозорю ее вновь. Но, несмотря на ее раздражение, я не могу не думать о Бинте. Отец знает, как мы близки, и если ему от нее что-то нужно, почему он не обратился ко мне?