Дети любви
Шрифт:
– Доброго всем утра, хорошего настроения, а главное – чтобы всем досталось место в зале, потому что сегодня вам полагается только балкон!
На секунду бурлящая толпа репортеров замерла, а потом стремительным потоком хлынула на лестницы, ведущие на балкон. Дик хихикал. Чико подошел, улыбаясь углом рта.
– Всегда ты знаешь, что сказать, Змей.
Дородная и седовласая женщина в розовом платье неслышно подошла сзади и бесцеремонно хлопнула Чико по плечу:
– Ядовитый Змей, так будет правильнее.
Чико резко развернулся – но тут же
– Радость моя, ты-то что здесь делаешь?
– В отличие от Ядовитого Змея, ты никогда не умел вовремя ввернуть нужное словечко! Если ты перестанешь работать с утра до ночи, возможно, выкроишь время на обучение. Змей тебя поднатаскает. Надо было сказать: «Какая приятная неожиданность, тетечка!»
– Ты же знаешь, что именно это я и имел в виду, тетечка.
Говоря это, Чико бросил вопросительный взгляд на Дика, но тот пожал плечами и красноречиво вздохнул.
Лукреция Пирелли извинилась и куда-то отошла, после чего Чико немедленно одарил Дика Манкузо взглядом, которому позавидовал бы и василиск.
– Отвечай, не задумываясь: это ты подстроил?
– Нет. Ты велел мне этого не делать, я этого и не делал. Я хороший мальчик.
– Кто это сделал? Кто вызвал сюда мою чертову тетку… О, тетечка, вот и вы…
Лукреция Пирелли метнула на Чико красноречивый взгляд, обещавший долгие мучения и нелегкую смерть, но улыбнулась вполне светски.
– Я пойду в бар и выпью кофе. Перед прессой не мекай, не сопи, не употребляй дурных слов и не говори, ради Мадонны, как ты обычно делал, «падлой буду»!
– Тетечка! Я, можно сказать, уже давно другой человек. Дик, дружок, а что ж ты мне не сказал, что тетечка приедет?
Дик откашлялся и пропел противным голоском:
– Так я ж тебе, дружок, пытался позавчера сказать, что твоя тетечка приезжает аж на две недели, но твои мысли бродили неизвестно где…
– Чико! Ягненок мой, иди в зал, не зли тетю!
– Иду, тетечка. Только с Диком договорю. А вас в баре найду… Ну все. Ушла. Теперь с тобой, Дикки.
– Чико, клянусь…
– Заткнись. И слушай. Они ведь поженятся у Рози дома? Как и вы?
– Ну, я вообще-то…
– Дик, у меня очень мало времени. А дел полно.
– Да. Морин сказала, что, если я не приду к началу банкета, она со мной разведется.
– Придешь, не волнуйся. В полдень?
– Откуда ты…
– Ее профессор зануден и предсказуем, как налоговая декларация. У нас меньше часа. Ты должен будешь сделать следующее…
Дик независимо, как мог, фыркнул вслед Чико и повернулся. В этот момент прямо на него из-за угла вышла Морин. Дик был вынужден приобнять ее за плечи, чтобы она не упала.
– Морин? Что ты здесь делаешь?
– Хотела переждать, пока все уйдут, и забрать тебя с собой. Дома психует Мэгги, а Рози вообразила себя фельдмаршалом и командует подготовкой банкета. Да, Бен с детьми и Сью приедет чуть позже, так что церемонию перенесли.
– Значит, я успею. Поезжай без меня.
– Дик…
– Как всегда. Спокоен. Молчалив. Опасен.
– Он… знает?
– Ну… в общих чертах.
Морин вдруг нахмурилась и стала точной копией Мэг.
– Это все неправильно! Они оба убивают себя собственным упрямством.
– Это их выбор, милая. И я не думаю, что на этих двоих способен повлиять хоть кто-то из живущих на земле…
Дик умолк и залюбовался своей женщиной. Морин вскинула на него взгляд глубоких карих глаз – и он утонул в их шелковистой глубине. Забыв и про пресс-конференцию, и про нелепую свадьбу, Дик снова покрыл поцелуями лицо Морин.
Теперь на ее нежном личике отражалась такая безмятежная и бесконечная любовь, что Дик вдруг подумал, что Морин – ангел, посланный ему с небес за неведомые подвиги. Ее хотелось немедленно обнять, прижать к груди и защищать от всего света. Удивительно, как непохожи сестры-близнецы. Мэгги совсем другая… Хотя, познакомившись с ней, он сразу понял, чем она могла так быстро завоевать Чико Пирелли. Огонь, порывистость, резкость суждений, острый язычок… Дик наклонился и нежно поцеловал Морин в губы в последний раз.
– Ты знаешь, что ты лучше всех, золотая?
– Теперь – да. Я люблю тебя, Дик.
– Я люблю тебя.
– До встречи.
Морин уже почти вышла на улицу, когда из полутемной прохлады небольшого кафе ее окликнула пожилая черноглазая женщина. Морин взглянула на незнакомку повнимательнее – и подошла к ней.
– Вы… тетя Чико Пирелли, не так ли?
– Лукреция. Или Лу. Как вы догадались?
– Ваши глаза. Как у Чико…
– Да, он пошел в мать, а она была мне родной сестрой. А вот усмешечка его паскудная, взгляд, как у кобры перед броском, хватка, как у бульдога, – это все от папаши. Не спорю, все эти качества помогли ему достичь всяческих успехов, но когда-нибудь именно из-за них он останется на бобах.
Морин невольно обиделась за Чико. Даже, скорее, за его усмешку. Надо же так было ее назвать…
– О чем вы хотели со мной поговорить?
– Если меня не подводит чутье, то о вашей сестре. Ведь вы – не Мэгги Стар?
Морин улыбнулась.
– Нет. Я Морин. И я три дня назад вышла замуж за Дика Манкузо.
– Вот об этом в газетах не сообщали. Мои поздравления. Скажите, только не обижайтесь: ваша сестра совсем не любит моего племянника?
Морин помрачнела.
– Честно говоря, это меня и беспокоит…
Лукреция подалась вперед:
– Неужели…
Морин серьезно посмотрела на пожилую итальянку.
– Она без него жить не может. Я пыталась говорить с ней об этом, как только она приехала, и Рози Каллаган тоже, но…
Мэгги еще раз повернулась в профиль, придирчиво изучая кремовое шелковое платье, идеально облегавшее ее стройную фигурку. Открытые плечи, изящный корсаж, узкая юбка, переходящая в небольшой шлейф…
Морин хмыкнула, а Рози пропела, уперев руки в крутые бедра.