Дети Мафусаила
Шрифт:
Скорее всего (этого в точности установить так и не удалось, поскольку общение оставалось поверхностным) аборигены сочли, что уединение имело для землян какое-то религиозное значение. Для строительства перегородок они доставили тонкие листы какого-то материала, однако работать с ним оказалось под силу только им самим. Этот материал обладал свойствами, которые довели земных инженеров почти до нервного истощения. На него абсолютно ничем нельзя было воздействовать. Даже реакции, которые разрушали используемый в строительстве ядерных реакторов фторопласт, оказывались тут бессильными. Алмазные пилы крошились, он выдерживал любые высокие температуры,
Земным инженерам пришлось смириться с явлением, доселе считавшимся невозможным. С точки зрения развития науки и техники джокайрийцы были не менее цивилизованны, чем земляне. Но они шли вперед другим путем. Глубинные различия между культурами заключались не только в технологии. От земного разительно отличалось мышление джокайрийцев, система их ценностей была иной, структура их общества и строение языка отражали чуждые людям стороны жизни и были им совершенно непонятны.
Оливер Джонсон, специалист по семантике, отвечающий за налаживание общения, обнаружил, что его задача сильно упрощается благодаря такому каналу связи, как Хэнс Везерэл.
— Конечно, — объяснял он Слэйтону Форду и Лазарусу, — Хэнс далеко не гений, он просто не совсем идиот. Из-за этого запас слов, который я получал с его помощью, довольно ограничен. Он не все способен понять сам. Но сейчас я уже приступил к разработке словаря основных терминов и понятий, с которого можно будет начинать подробное изучение языка.
— А разве такого словаря недостаточно? — спросил Форд. — Я слышал, что с помощью запаса в восемьсот слов можно выразить практически любую идею.
— В этом есть доля правды, — улыбнулся Джонсон. — Около тысячи слов достаточно, чтобы объясниться в любой ситуации. Я отобрал около семисот терминов, служебных и вспомогательных слов, чтобы на их основе смоделировать пригодное для наших целей подобие языка. Но анализ смысловых тонкостей и оттенков значений придется пока отложить, поскольку наше понимание их культуры находится на скудном уровне. А с помощью словаря расхожих словечек невозможно обсуждать абстрактные темы.
— Чушь, — хмыкнул Лазарус. — Семисот слов хватит за глаза. Лично я, например, не собираюсь объясняться им в любви или обсуждать с ними поэзию.
Это мнение казалось справедливым. Многие земляне за две недели освоили джокайрийский словарь и теперь болтали с аборигенами так бойко, как будто говорили на чужом языке с пеленок. Все земляне еще в школах приобрели определенные навыки в области мнемоники и семантики. Небольшой словарь разговорного языка они освоили очень быстро, поскольку имели возможность часто общаться с его носителями. Естественно, не обошлось без возмущенных выступлений твердолобых, страдающих провинциальными замашками личностей; с их точки зрения, именно местные жители должны были учить английский.
Джокайрийцы и не пытались овладеть языком землян. Ни один из них не проявил к нему хотя бы мало-мальского интереса. Впрочем, не много удивительного в том, что миллиону туземцев ни к чему было изучать речь не столь уж многочисленных чужаков. К тому же раздвоенная верхняя губа джокайрийцев не позволяла им правильно произносить звуки «м», «п» и «б», в то время как гортанные, свистящие,
Лазарус был вынужден изменить свое первоначально недоброжелательное отношение к джокайрийцам. Со временем, когда их внешность перестала казаться шокирующей, туземцы не могли не вызвать симпатию. Они были такими гостеприимными, такими щедрыми, такими дружелюбными, так стремились доставить удовольствие! Особую привязанность Лазарус испытывал к джокайрийцу по имени Криил Сарлуу, выполнявшему роль посредника между аборигенами и землянами. Среди своих соотечественников Сарлуу занимал положение, которое грубо можно было обозначить как «отец», «священник», «вождь» племени или семьи. Как-то раз он пригласил Лазаруса к себе в гости в джокайрийский город, расположенный неподалеку от земной колонии.
— Мои люди будут рады посмотреть на тебя и почувствовать запах твоей шкуры, — сказал он. — Твое появление станет счастливым событием. Боги будут довольны.
Сарлуу, казалось, не мог произнести ни одной фразы, чтобы не помянуть своих богов. Лазарусу, впрочем, не было до этого дела. К чужим верованиям он относился равнодушно и терпимо.
— Я приду, Сарлуу, старина. Для меня это тоже будет большой радостью.
Сарлуу повез гостя в обычном для Джокайры экипаже — бесколесной повозке, похожей на глубокую тарелку. Двигалась она бесшумно и очень быстро, летя над землей и иногда касаясь ее и скользя по поверхности. Лазарус съежился на полу аппарата, а Сарлуу все прибавлял и прибавлял скорость до тех пор, пока от встречного ветра у Лазаруса не начали слезиться глаза.
— Сарлуу, — стараясь перекричать шум ветра, спросил Лазарус, — а как работает эта машина? За счет чего она передвигается?
— Боги вдыхают жизнь — в… — Сарлуу употребил слово, отсутствующее в словаре, — и тем самым вынуждают ее переменить место.
Лазарус начал было интересоваться деталями, но скоро прекратил расспросы. В ответах Сарлуу сквозило что-то знакомое, и наконец Лазарус вспомнил, что именно. Однажды ему уже довелось быть в сходном положении, когда один из обитателей венерианских болот попросил его объяснить устройство дизельного двигателя старенького вездехода. Лазарус тогда вовсе не собирался намеренно наводить тень на плетень, но его возможности были скованы ограниченностью словарного запаса.
Тем не менее всегда можно найти выход…
— Сарлуу, я хотел бы взглянуть на рисунки того, что происходит внутри, — настойчиво заявил Лазарус, указывая на машину. — У вас есть рисунки?
— Рисунки есть, — признался Сарлуу. — Они в храме. Ты не можешь войти в храм. — Его огромные глаза печально смотрели на Лазаруса, и тот начал почти физически ощущать жалость к себе со стороны джокайрийского вождя, который, казалось, скорбел о том, что его друг обделен великой милостью. Лазарус поспешно сменил тему разговора.
Но воспоминание о венерианах навело его на мысль о еще одной загадке. Болотные жители, отрезанные от окружающего мира непроницаемым облачным слоем Венеры, не верили в астрономию. Прибытие землян заставило их пересмотреть свои взгляды на строение мира, но новые воззрения не стали более близкими к истине. Лазарус подумал, что интересно было бы узнать мнение туземцев о гостях из космоса. Они не сильно поразились, столкнувшись с фактом появления пришельцев. Или он заблуждается?
— Сарлуу, — спросил он, — а ты знаешь, откуда прилетели я и мои друзья?