Дети немилости
Шрифт:
Мерау напряжённо размышлял. Мало-помалу лицо его прояснялось.
— Лонсирем, — сказал он с неожиданным спокойствием. — Ты аллендорец. Ты не можешь равнодушно смотреть на то, как Уарра набирает мощь. Победа Бездны означает не только то, что с карты исчезнет Таян. Победившая сторона господствует в мире до начала следующей весны. Срок этот велик — несколько веков. Транспортные средства всё совершенствуются. Скоро не станет преград перемещениям по миру. Уарра перехлестнёт Лациаты. Неужели ты желаешь увидеть, как твоя родина падёт перед армиями мертвецов?
Лонсирем поморщился.
Он совершенно не думал о таких высоких
— Продолжай.
Мерау перевёл дух.
— Ассамблея магов Аллендора провела изыскания. Мы знаем, что функцию Королевства можно переназначить. В этом цикле победа принадлежит Выси. Если Аллендор станет Высью, то много веков никто не сможет оспаривать его мощь. Ты подаришь отчизне много веков процветания.
— Процветания?.. — вполголоса повторил Лонси.
Пальцы его впились в подлокотники кресла.
Лонсирем-будущий готов был в любой момент открыть теперешнему эту истину, но до сих пор Лонси не думал о ней. Он услышал её от Мерау, человека, которого ненавидел, и истина показалась магу втрое омерзительней, чем была.
«Гипотеза, — думал Лонси; сердце его бешено колотилось. — Переназначить. Вот оно что. Вот чего они все хотят. Поэтому-то они всюду гремели про то, что Высь — это Аллендор. И отправили меня будить Атергеро, а потом сослали в Рескидду. Я был маленькая сошка. Но теперь-то нет. Теперь всё иначе. Все мои беды из-за них и их гипотез».
Его душили злость и обида. Лонсирему даже не пришло в голову, что не отправься он в Рескидду — не угодил бы на свой нынешний трон, оставшись прозябать в Ройсте с аннулированным дипломом. Его обидели, предали, обманули и обрекли на смерть.
Мерау молча ждал его ответа.
— Как Аллендор будет воевать с Уаррой? — холодно сказал Лонси. — Между ними Лациаты.
Суперманипулятор ответил так быстро, что всякий бы понял: аргументы приготовили заранее.
— Штаб Её Высочества уже разработал план кампании. Прежде всего мы овладеем Древним Югом. С Юга мы сможем нанести удар. Кроме того, — Мерау помедлил, — скоро наши атомники смогут пересекать Лациаты хотя бы и над вершиной самой Амм-Лациат. Уарра уже вторглась в Таян, высшее лето уже началось. Если сейчас функция будет переназначена…
— Я понял, — оборвал его Лонсирем.
Мерау смотрел ему в лицо, пытался поймать его взгляд. Лонси понимал, что суперманипулятор хочет прочесть его мысли, и это разжигало в нём злобу. Он стал таким могущественным! Но вместо того, чтобы перед ним склоняться, его пытались использовать — точно так же, как использовали, когда он был мал и слаб. «Играть? — подумал Лонси с сердцем. — Та госпожа не рассказала мне про правила. И она не говорила, чего она хочет. Она только сказала, чтобы я получал удовольствие. Я, кажется, понимаю, как играть в эти игры…»
— Ты переназначишь функцию? — тише спросил Мерау.
Маг Выси выдержал паузу. Он больше не скрывал своих чувств, и Оджер заметно побледнел, наблюдая за выражением его лица. «Так тебе», — подумал Лонси со злой радостью.
Он тонко улыбнулся, глядя, как трясутся бледные жиры Мерау, и сказал:
— Я об этом подумаю.
Усилием воли Лонсирем вышвырнул суперманипулятора из своей Башни. Полюбовавшись,
Лонсирем-бывший с удовольствием отмечал, что обещания Лонсирема-будущего сбылись. Он действительно быстро успокоился и свыкся со своим положением. Маятник предвещал новые перемены. Теперешний Лонсирем многого не понимал и мыслил недостаточно широко, но не стоило беспокоиться об этом — через какое-то время всё должно было исправиться.
«Так значит, принцесса Лириния хочет войны с Уаррой, — думал Лонсирем-теперешний. — Всё, что делали они с Маджартом и Эмерией, служило этой цели. Через это я и пострадал. Надо же, доктор Тайви — уаррская тень… а он такой уважаемый учёный. И Эмерия знает, что он шпион. Что это за люди такие! Страшные люди. Они хотят напасть на Рескидду. Конечно, ужасно, если Уарра станет диктовать миру свою волю. Но Аллендор… ведь Аллендор мирная страна. В Уарре княжества долго воевали друг с другом, а у нас объединились по доброй воле. Они хотят сделать из Аллендора такую же Бездну, как Уарра».
«Я принял игру в самом разгаре, — думал Лонсирем-будущий. — Мерау не имеет понятия о том, что такое Королевство Выси. Таян ничтожен как государство, по сути, он вовсе не государство. Но высший год — это не только, даже не столько народы, сколько личности. Воин Выси наделён необыкновенной личной силой. Его задача — убийство Господина Бездны, и он близок к тому, чтобы её осуществить. Когда Итаяс убьёт императора Морэгтаи, лето закончится».
«Да, — заключил Лонси, вернувшись в единственное число, — пожалуй, что Лириния с Мерау опоздали. Ничего у них не выйдет. Высший год уже перевалил за середину. Что ж, я обещал подумать над их предложением — и я над ним действительно подумал». Ему стало смешно и любопытно. Теперь-то с ним ничего не могут сделать — разве что попытаются уговорить. Но он видит их насквозь и никаких добрых чувств к ним не питает, так что затея их успехом не кончится.
Потом Лонсирема заняли другие мысли. Пришлось даже снова умножить себя. Хлопотная это была должность — Великий маг… Лонси-бывший думал о родителях и склонялся к мысли вовсе остаться для них мёртвым. Да, они очень хотели его уважать, и теперь у них имелся преогромный повод для уважения; но сам Лонси не сыскивал в себе уважения к ним. Они предали его так же, как Лириния, но Лириния хотя бы преследовала свои цели, а они прогневались просто из-за того, что он не помещался в их картину мира. Они никогда его не любили.
Лонсирем-будущий думал о теперешней Бездне — и о вечной Бездне. Где-то на оборотной стороне мира высилась другая Башня, обитал другой Великий. Что он думал, Лаанга, имя которого Лонси-бывший не смел произнести даже мысленно? Чего хотел? Он тоже играл — и что это была за игра? На этом витке цикла его ждал проигрыш. Желал ли Маг Бездны приблизить его или отдалить? Наслаждался игрой или пренебрегал ею?..
«Интересно, как поживает Итаяс», — подумал Лонси-теперешний. Узнать было нетрудно. Веление мысли — и зеркало потемнело: в Рескидде едва разгорался рассвет.