Дети немилости
Шрифт:
Бабочка пролетела по комнате, словно чудесный огонёк. Южане любили яркие цвета и причудливые украшения, в гостевой комнате у Акридделат было много красивых вещей, но по сравнению с синим крылатым пламенем все краски казались тусклыми… Бабочка поднялась к потолку и распахнулась серебрящейся тенью. Дрожь пробежала по спине, волосы приподнялись; трепет, охвативший всё тело, был томительно приятен. Акридделат невольно улыбнулась.
«Кто отыщет в мире радость, превозможет вечный страх, — прошептал знакомый голос. — Слава доблести солдата на земле и в небесах…»
Первосвященница подалась вперёд; сердце заколотилось.
До самой линии фронта.
Усилием воли рескидди замедлила дыхание.
«Что мне делать?» — мысленно спросила она.
«Не лукавить», — был ответ.
Воздух дрожал.
«Юцинеле…»
«Каэтан мёртв».
«Что?!»
«Маг Выси, видевший Подвиг воочию, закончил свою игру, — сказала Северная Звезда. — Но перед тем как стать витязем света, он выиграл один ход. Выиграл исполнение одной молитвы. Не бойся за Юцинеле. Её защищает ныне воля превыше твоей и моей».
И умолкла.
Серебряная тень осыпалась звонким дождём. Сердце Младшей Матери замирало, но на душе у неё стало светло как никогда прежде.
— Зачем? — тихо выговорила, наконец, Неле, уставившись в дальний угол. — Зачем всё это?
— Что?
— Магический год.
Акридделат помолчала, приходя в себя. Улыбнувшись с долей грусти, она сказала:
— Так играет Старшая Мать.
— Зачем? — от волнения Неле почти перебила первосвященницу. — Зачем она так играет?!
Акридделат села в кресло.
— Арсет сотворила мир, в котором мы живём. Но она дочь своей Матери. Дочь придумала чудный узор и вышила его, но и нитки, и иглу, и основу дала ей Мать. Всё, из чего создан мир, принадлежит Рескит. Арсет не создавала болезней и смерти, разрушительной злобы и горя. Но плоть наших тел и пламя наших душ произошли от сил Рескит и не свободны от Её сил. Арсет не создавала магии. Она только упорядочила её и поставила человеку на службу. Но в магии осталась воля Рескит, и от этого происходит магический год.
Горянка сидела, опустив веки. Младшая Мать затревожилась, что говорит слишком сложно, но когда девочка взглянула на неё, в глазах её было тёмное спокойствие понимания.
— Зачем? — не в пример прежнему почти жёстко повторила Неле. — Зачем это ей?
Акридделат развела руками.
— Кто же поймёт до конца? Старшая Мать безначальна и бесконечна. Говорят, что Она играет, ищет веселья в творении.
— Почему Арсет не защитит от неё?
— Арсет меньше и слабее, чем Она. Арсет противостоит вечной смерти, но не может обуздать все проявления Рескит в мире, вещество которого принадлежит Ей. Так дерево остаётся деревом, даже если из него вырезали дивную статую.
— Что же? — проговорила Неле. — Ничего нельзя сделать? Так будет всегда?
Младшая Мать вздохнула.
В глубине души она радовалась этим вопросам. В возрасте Неле сильные чувства могли совершенно затуманить разум, но с нею этого не происходило. Ей хватало смелости не замыкаться и не прятаться от тягостных знаний. «Госпожа Выси, — подумала Акридделат. — Такой ты должна быть? Или — не должна, и ты такова вопреки великой Немилости?..»
Помедлив, она сказала:
— Арсет
…Неле молчала.
«Что же делать? — размышляла она. — Как решить правильно?»
Если решить правильно, к Арсет придут новые силы, и светлые витязи будут стоять твёрже, обороняя мир.
Вспомнился сон, который горянка видела в госпитале — звезда, чьи лучи были крепче стали, и огромная пасть неба. «Хорошо, что Арсет не одна бьётся, — подумала Неле. — Никто не выстоит один против врага». Она положила руку на грудь, украдкой нащупав единственный оставшийся у неё метательный нож. Когда Младшая Мать пожелала нарядить её в одежду рескидди, Неле попросила у неё иголку и нитку, сказав, что хочет подшить платье. Она схитрила — платье было ей впору. Юцинеле сшила потайную петельку между грудей, чтобы носить с собой нож. Во всех тревогах оружие оставалось с нею, и даже тени его не забрали.
— А Рескит, — сказала Юцинеле, думая о другом, — она злая?
— Нет, — сказала Акридделат. — Она бесконечная. Но Она — Немилостивая Мать и не желает существования мира, поэтому нам, живущим в нём, представляется злой. Впрочем, что это я… ты ведь не об этом хотела спросить, Неле.
Горянка подняла взгляд.
— Госпожа Младшая Мать, — сказала она несколько твёрже, чем прежде, — вы сказали, я могу совершить суд, наказать Уарру… Получается, это будет для Её веселья?
Акридделат выпрямилась, лицо её прояснилось.
— Да.
— И для горя Арсет?
— Да.
Неле умолкла. Она смотрела прямо перед собой; глаза её, так похожие на глаза Девы сапфиров, застыли. Младшая Мать склонила голову к плечу. «Не лукавить», — напомнила она себе.
Она не обманулась: горянка действительно оказалась смышлёной девочкой с чистым сердцем, не ожесточившейся после всех страданий, что выпали на её долю. Память у неё была необыкновенная; должно быть, поэтому Юцинеле вела беседу так, как ведут её искушённые, учёные люди. Она задавала вопросы, на первый взгляд, не связанные между собой, а потом оказывалось, что все они служат одной цели. Младшей Матери это было по нраву. Но в ней не угасало беспокойство: ход мыслей Неле, до сих пор радовавший её, переменялся в странном направлении.
— Госпожа Младшая Мать, — вполголоса сказала Неле, — я подумала: ведь нет среди людей таких, кого Рескит любит.
— Это верно.
— Тогда почему она обещает победу Королевству Выси? Если она такая же Немилостивая для Таяна, как для Уарры?
Акридделат прикрыла глаза.
— Немилостивой Матери безразлично, кто проиграет, а кто победит. Она хочет увидеть войну.
— А Арсет хочет, чтобы был мир, — кивнула Неле и вдруг спросила, прямо взглянув Младшей Матери в лицо. — Почему Арсет — несправедливая?