Дети ночи
Шрифт:
– Повернись, – шепнула она.
Когда они оба свернулись калачиком, места под одеялом уже вполне хватало. Кейт без колебаний прильнула к нему сзади, почувствовав, как ее груди сжимаются под тонким свитером, а бедра касаются его бедер, еще влажных от дождя. Она положила ладони на его холодные плечи и скользнула вниз по его рукам, ощутив, как напряжены подрагивающие мышцы. Кейт поняла, что он мокнул и замерзал большую часть поездки до Тырговиште, и, прижавшись еще плотнее, просунула под него перевязанную левую руку, а правую положила ему на грудь.
– Я думаю, что не… – заговорил О’Рурк
– Тс-с-с. – Кейт переплелась с ним ногами. – Все хорошо. Мы просто согреемся
По его вздоху она поняла: он хотел что-то сказать, но промолчал. Мгновение спустя она почувствовала, что он расслабился, – напряжение постепенно уходило.
Кейт ощутила тепло и влажность между бедер, нараставшую тяжесть в грудях, что у нее всегда служило признаком возбуждения, но одновременно с этим ее, пожалуй, впервые после пожара, охватило великое спокойствие. Придвинув лицо поближе к его затылку, где слегка завивались неостриженные волосы, она почувствовала легкое щекотание и вдохнула чистый мужской запах. О’Рурк перестал дрожать.
Кейт сознавала, что ее соски отделены от его тела лишь тонким свитером. Она бедрами ощущала тепло его ягодиц, а округлостью живота – твердый изгиб его спины, но она не позволила вызванному столь тесной близостью возбуждению взять над собою верх, и оно приятным фоном отошло на задний план. Кейт погрузилась в тепло и заснула.
Было уже темно, когда Кейт проснулась, и на какое-то мгновение она запаниковала, испугавшись, что они проспали и пропустили Церемонию. Но потом разглядела в запыленных стеклах сумеречный свет: солнце только что скрылось и до полуночи оставалось несколько часов.
О’Рурк еще спал – Кейт не испытала ни малейшего замешательства ни по поводу своего местонахождения, ни из-за такого соседства. О’Рурк во сне повернулся и теперь лежал к ней лицом. Забинтованной рукой она по-прежнему обнимала его, однако он придвинулся поближе под одеялом, и его сложенные вместе ладони лежали в теплой впадине между ее грудей. У нее и мысли не возникло, что он притворяется: О’Рурк сладко посапывал, а его приоткрытый рот создавал впечатление абсолютной беззащитности.
Кейт разглядывала лицо священника в угасающем свете дня: полные мягкие губы, длинные ресницы – можно себе представить, до чего хорошеньким мальчиком он был, – а в бороде попадались рыжеватые пряди и преждевременная седина. По его безмятежному сейчас лицу она поняла, сколько скрытого напряжения таилось за его обычно открытым и дружелюбным выражением, будто Майкл О’Рурк постоянно носил тяжкий груз, от которого освобождался лишь во сне.
Кейт опустила взгляд, и в том месте, где одеяло немного разошлось, увидела изгиб его длинного обнаженного бедра. Недолго думая, поскольку размышления могли поколебать ее в принятом решении, она придвинулась поближе и прикоснулась губами к щеке О’Рурка, а потом, когда он открыл глаза и от неожиданности сжал губы, нежно, но неумолимо поцеловала его. Он не отстранился. Кейт на мгновение остановилась, чтобы заглянуть ему в глаза и увидеть там нечто более важное, чем просто удивление, затем снова приблизилась к его лицу, чтобы снова поцеловать. На этот раз ее губы разжались ненамного раньше, чем его. Забинтованной левой рукой она привлекла О’Рурка к себе, продолжая ощущать между грудей его все также сложенные ладони. В их судорожном поцелуе было нечто бесконечно более сложное, чем только взаимное влечение и возбуждение: это было медленное и одновременное открытие чувства, совпадение ощущений столь же реальное, как биение их сердец.
Кейт отпрянула. В душе у нее поднялся водоворот противоречивых чувств.
– Извини, я…
– Тихо, – прошептал О’Рурк. Он обхватил рукой ее затылок,
Влажное совершенство этого поцелуя казалось ей бесконечным. Когда же он все-таки завершился, она дрожащим голосом заговорила:
– Я хотела сказать, что ничего страшного не будет, если мы… То есть я предохранялась… но я пойму, если ты…
– Тихо, – снова шепнул он, стягивая с нее свитер через голову. Соски мгновенно отреагировали на холодный воздух, но О’Рурк тут же набросил на нее одеяло.
– Не говори ничего, – произнес он, коснувшись ее губ пальцем, в то время как другой рукой нащупал ее трусики и стянул их вниз.
– Если не хочешь, то никаких… – продолжила она севшим голосом.
– Помолчи. Пожалуйста. – Он снова поцеловал ее, просунул ей под спину ладонь с сильными пальцами и наполовину перебрался на нее сверху, опираясь на левую руку.
– Пожалуйста, – эхом отозвалась Кейт, приподняв к нему лицо и целуя его, положив одну ладонь ему на затылок, а другой – проводя вниз по спине до поясницы. Здесь она нащупала несколько шрамов, в основном небольших, но один – длинный и неровный. Она ощутила мимолетное прикосновение протеза, когда он приподнялся и опустился между ее ног, но потом осталась лишь теплота его тела, поцелуев и настойчивая упругость его члена.
Кейт застонала и скользнула правой рукой вниз, под его бедра, обхватила, подалась вверх и подвела его к себе.
О’Рурк не спешил. Он поцеловал ее продолжительным, глубоким поцелуем, приподнял лицо, чтобы взглянуть на нее, как ей показалось, с бесконечной нежностью, и снова прильнул к ней так, что она вполне способна была на секунду-другую потерять сознание. Ее бедра задвигались, и тогда он вошел в нее – без суеты, без грубого мужского нетерпения, но с той же влажной, медленной настойчивостью, которую она ощутила в его поцелуе.
Кейт на мгновение затаила дыхание, когда он приостановился и ей показалось, что он собирается покинуть ее плоть, но он вернулся, продолжая неимоверно медленное движение. Затем он глубоко проник в нее, по-прежнему неторопливо, настолько медленно, что она полностью ощущала его, когда он преодолевал наиболее чувствительный участок, потом почти полностью вышел и снова медленно вошел.
С каждым мгновением им становилось все лучше и лучше, они были все ближе и ближе друг к другу. Ничто не выглядело вынужденным или неловким. Они двигались в унисон в течение нескольких минут, и ощущения Кейт вознеслись до точки, когда дышать уже стало трудно, а затем О’Рурк слегка переместился и просунул правую руку между ними, и каждый раз, когда он подавался назад, медленные движения давали Кейт ощущение того, что она обворачивается вокруг него и вокруг себя. Его влажные пальцы нежно опускались вниз по ее телу, она чувствовала, осязала одновременно движение и его пальцев, и его члена, а когда его рука начинала медленно подниматься, он входил глубже. В считанные минуты возбуждение Кейт достигло пределов, о которых она никогда и не помышляла, бедра ее колыхались то быстро, требовательно, то замедляя движение в совершенной гармонии.
Кейт не была новичком в делах любовных и дарила свои ласки и Тому, и нескольким мужчинам до и после него, но, несмотря на весь свой опыт, она оказалась неподготовленной к близости, переживаемой ею сейчас. Лишь только казалось, что ни она, ни О’Рурк не выдержат уже следующего мгновения и сорвутся в пучину оргазма при малейшем движении, как тут же менялся ритм, словно они годами отрабатывали согласованность хореографических па, и они начинали взбираться на очередной виток спирали чувственности.