Дети ночного неба
Шрифт:
Недоумевая, слуга все же принес то, что просил Мэйо, — кувшин горячей воды, горшочек сметаны, таз и глубокую миску.
Как только за слугой захлопнулась дверь, я приняла человеческий облик и начала разбирать покупки Мэйо. Отлично, есть все, что нужно.
— Травник очень удивлялся такому выбору, — сказал Мальчик с кровати, внимательно наблюдая за мной.
— Пусть удивляется. Все равно ему ни о чем не догадаться, — я смочила тряпицу в бесцветной жидкости и принялась тереть татуировку над правой бровью. Кожу защипало. Распухнет, но ничего, потерпим. Закончив с татуировкой,
Мальчик наблюдал, как я мажу получившейся смесью на две трети укороченные волосы, не остались без внимания брови и ресницы. Через некоторое время я вымыла волосы, и тщательно втерла в них желтовато-коричневый густой настой. По комнате поплыл запах горечи.
— Зачем ты это делаешь? — не выдержал, наконец, Мэйо.
— Высохну, узнаешь.
Когда волосы высохли, я больше не напоминала чистокровную виларку, так, полукровку разве что. Все решат, что благородную кровь во мне разбавили тил-мерской или аднской. Волосы стали желтовато-рыжими, жесткими и прямыми, тот же оттенок приобрели брови и ресницы, в напоминание о кошке на лбу остался только красный след, который исчезнет к утру.
— Вот это да! Теперь тебя и не узнать, — Мэйо посмотрел на просвет рыжые пряди.
— Хорошо бы и тебя порыжить, а то никто не поверит, что ты мой брат.
Мальчик от такого предложения даже отшатнулся и яростно замотал головой.
— Я же могу быть и твоим сводным братом!
— Ну как скажешь, а то смотри, травы у меня еще остались.
Покидали гостиницу мы по-разному: я через окно, а Мэйо через дверь. Преображаться мне сейчас нельзя, а то вся моя маскировка просто-напросто исчезнет: волосы и брови примут изначальный вид. Мальчик объяснил хозяину, на вопрос о том, где же кошка, что он вчера поздно вечером ее продал. Хозяин удивился, но ничего не сказал. А мы, встретившись за углом, направились в противоположный конец города, туда, где было больше вероятности, что никто не узнает Мэйо.
В воздух взвились сотни голубей, ослепительно-белых на фоне надвигающихся темных снежных туч. Реяли яркие флаги: синие с золотом — императорские; алые с охристой обезьяной — Тассан; белые с черным вороном — Балоог; зеленые с янтарным конем — Тайри; не было, правда, серого двух оттенков флага Шевер и рыже-черного флага Каеш, но зато их заменяли личные флаги вельмож и флаги дружественных государств. Вился с краю даже золотисто-белый флаг Тил-Мера.
Никто не хотел пропустить такого зрелища, как императорские скачки.
В прошлый раз победил тил-мерец, чем Император был очень недоволен. В этот раз наездники уделяли тренировкам куда больше времени, опасаясь императорского гнева.
Зрители уже заняли свои места, а Император как всегда задерживался, считая, ниже своего достоинства приходить вовремя. Подданные должны ждать его, а не он подданных. Но вот, наконец, трубы возвестили прибытие первого лица. Император разместился в своей ложе, и на
Первыми вели трех красавцев из императорских конюшен. Горячие скакуны стригли ушами и вставали на дыбы от приветственных криков.
— Ну как, Тайри?! — Император обернулся к сидевшему слева от него мощного телосложения мужчине с длинными густыми рыжеватыми волосами, собранными в хвост на затылке. — Сегодня я сумел тебя перещеголять?
— Несомненно, ваше императорское величество. В этот раз вы решили сделать ставку на лошадей тил-мерских кровей? — темно-карие глаза императорского собеседника смеялись.
— Да, — Император довольно улыбнулся. — А то мне надоело, что эти рыжие [14] все время побеждают. Так почему бы моим наездникам не побеждать на их лошадях?
Действительно, все остальные лошади уступали императорским скакунам статью. Пока на поле не вывели белоснежного жеребца в зеленой попоне, по бокам которой красовались янтарные кони.
Император резко привстал, вскинув брови.
Горячий скакун, слыша ропот зрителей, артачился, выгибал лебединую шею, чуть ли не поднимал двоих конюхов на поводьях.
14
В Тил-Мере рыжеватые волосы — принадлежность аристократии.
— Что это? — Император с гневом обернулся к главе клана Тайри.
— Скакун, ваше императорское величество. Хорошо, правда? Выращен на виларских землях.
— Надеюсь, это не один из твоих родственников? — хмыкнул Император. — Где ты только прятал такое сокровище? — слова Тайри о том, что конь выращен в Империи, заметно его смягчили — появилась возможность утереть нос соседям.
— Я его не скрывал. Баргаш рос на пастбищах Тайри вместе с другими скакунами.
— Что ты делаешь с ним после победы? — с алчным блеском в глазах поинтересовался Император.
— Посвящу Маргш. Только ей пристало ездить на белых конях.
Император закусил губу. Значит, конь ему не достанется, нельзя отнимать жертву у богини, тем более у самой богини смерти.
Глашатаи протрубили начало скачек, лошади остановились у натянутой веревки…
Двух других собеседников скачки не интересовали, хоть и сидели они на одних из лучших мест. Беседа их была не столь эмоциональна, но куда более значительна.
Военный министр Империи отчего-то вдруг пожелал поговорить со смотрителем свечей императорских покоев. Это многих бы заинтересовало, если бы хоть кто-нибудь видел, как неприметный старик скользнул в ложу министра, где, кроме того, никого больше не было. Гость плотно прикрыл дверь, чтобы ничье случайное ухо не уловило ни слова. И внимательные глаза военного министра впились в собеседника.
— Какие новости?
Глава воинов скай-линь хихикнул, вспомнив, что другой его собеседник недавно спрашивал о том же и интересовался тем же.