Дети Понедельника

Хмелинина М. В.

–  Да? Они что, поголовно трезвенники, эти новозеландцы?
– Лина, досконально изучив окно, теперь придирчиво рассматривала свою опустевшую чашку.

–  Нет. Просто у них вместо нормальной водки пальмовое вино. Белая мутная гадость со вкусом "Баунти". А я все думал, почему это я "Баунти" терпеть не могу. Теперь понял. Потому что из него такую вот мерзопакость делают. Захочешь напиться до зеленых чертиков, и то не получится. Столько "Баунти" на грудь принять мне не под силу, после второй чашки тошнит. В общем, - Олесь покосился

на свою задумчивую собеседницу и неловко поерзал на стуле, - я там жить не смог. Ничего нет. Совсем ничего. И тебя… нет.

Лина едва не упустила на пол свою многострадальную чашку и изумленно повернулась к Олесю:

–  Меня?

–  А кого же еще?
– сварливо отозвался тот, смущенно косясь на нее.
– Я с новозеландками общаться не в состоянии. Они все прибабахнутые, как одна. И не только они, - добавил он, неодобрительно покосившись на Ульяну, которая шушукалась с Нелли.
– Спросишь у них, который час, а они ржать начинают, как лошади. Или глазами стрелять во все стороны. Так и хочется каску надеть. С ними и поговорить не о чем. Не то что с тобой. Я по тебе скучал. Очень.

–  Я тоже скучала. Очень-очень, - Лина чувствовала, что совершенно по-дурацки улыбается и вот-вот захихикает, как последняя новозеландка. А еще она поняла, что просто не может больше молчать.
– Очень скучала. Потому что я тебя люблю. Тоже очень.

–  Да?
– Олесь казался удивленным, хотя и не слишком.
– Представляешь, я ведь тебя тоже люблю. И тоже очень. Надо же, какое странное совпадение!

–  И вовсе не совпадение!
– Лина счастливо улыбалась, глядя ему в глаза. Самые красивые на свете, лучше просто не бывает!
– Мы ведь совершенно разные, мы даже любим разных людей! Ты - меня, а я - тебя!

Они смеялись. Не глядя на окружающих, не размышляя над тем, что люди подумают… В конце концов, да кому какое дело, что они там подумают? Пусть думают, что хотят, нам-то что?! Однако окружающие не преминули высказать свое мнение вслух. Среди ошеломленного молчания отчетливо прозвучал голос Люды:

–  Ну, наконец-то!
– судя по всему, Люда явно была довольна тем, как развиваются события.

К ней присоединилась Майя:

–  Вы бы поцеловались, что ли, - она говорила спокойно и буднично, словно предложила коллегам выпить чаю, - давно пора.

Как ни странно, ее послушались. От такого обалденного зрелища народ разразился одобрительным свистом и аплодисментами. Главные действующие лица внезапно осознали, что обнимаются у всех на глазах. Переглянулись, рассмеялись, отпустили друг друга и с дурашливой церемонностью раскланялись.

–  И что ты в нем нашла?
– задумчиво поинтересовалась Майя, отхлебывая из чашки подостывшее лекарство.
– Балбес какой-то. Без подсказки не догадался даже любимую девушку поцеловать.

–  Да ладно тебе, - беззлобно огрызнулась счастливая Ангелина, держа Олеся за руку.
– Можно подумать, тот тип, который тебе нравится, прямо образец галантности!

–  Пожалуй, нет, - согласилась Майя, сморщив нос.
– Но вообще-то, согласись, профессор Шеллерман просто очаровашка.

В душе. В глубине души. Где-то очень-очень глубоко.

"Академики" как по команде перестали оживленно переговариваться и уставились на нее. У Шеллермана натурально отвисла челюсть. Профессор МакДугл плотно сжала губы - она всерьез опасалась расхохотаться. Идея ее коллеги с "Болтуном", как еще именовалась "Находка для шпиона", Марион была не по душе, о чем она не преминула ему сказать, но Хьюго только отмахнулся. И вот теперь она с удовольствием наблюдала за тем, как он сам с треском провалился в яму, которую рыл другим.

–  Вы действительно замечательный человек, профессор, - "Болтун" в малых дозах раскрепощает не хуже алкоголя, так что Майя не смущалась совершенно.
– В том смысле, что Вас невозможно не заметить. Правда, зараза Вы редкостная, но тут уж ничего не поделаешь. И потом, это Вам даже идет. Жаль, что Вы скоро уезжаете, с Вами очень здорово ругаться.

–  Полагаю, Вы найдете, с кем побеседовать на повышенных тонах, - ошарашенный таким комплиментом профессор с трудом отыскал где-то свой дар речи.

–  Да не люблю я на повышенных тонах беседовать, - отмахнулась его собеседница.
– Просто с Вами это жутко интересно выходит. Скажем, мысленно погавкаться ни с кем больше не получится. А мне понравилось.

Глава 25 Слово - не воробей…

–  Я так и знала, что ты чокнутая, - в голосе Янины звучала истовая убежденность.

–  На себя посмотри, - отрезала Майя, мрачно покосившись на коллегу.
– Мы все тут чокнутые. Здесь нормальные не работают. У нас можно смело открывать филиал желтого дома!

–  Еще как можно!
– подтвердила Нелли, неодобрительно качая головой.
– Ну, как работать, когда света нет, воды нет, тепла нет…

–  Чая нет, кофе нет, магазина нет, столовой нет, мебели целой нет, стенки в туалете нет, лампочек на лестницах нет! Ни хрена нет!
– с трагическим пафосом добавила Ульяна.

–  Зато студенты есть, - фыркнула Нина.
– Причем больше, чем хотелось бы. По полтысячи на каждого! Они идут и идут, ни на минуту в покое не оставляют, чихнуть некогда!

В подтверждение своих слов она ткнула пальцем в сторону разноцветного окна. Там внизу под дверями озабоченно топталось человек тридцать самых ответственных из числа студенческой братии. Они внимательно изучали объявление о карантине, но не уходили, видимо, надеясь, что это чья-то милая невинная шутка.

–  Да ладно тебе!
– фыркнула в ответ Нелли.
– Можно подумать, ваши заочники так уж много хлопот доставляют, а ты сама перерабатываешь! Из больничных не вылезаешь: то с ребенком, то с мужем, то с кошкой, то с крысой, то с тараканом! А вот у нас кроме учебного процесса еще и воспитательная работа! Как их воспитывать, если родители не справились? По театрам да музеям не натаскаешься, не хотят они воспитываться! Уже и так пересмотрели все постановки на три года вперед, а результата - ноль!