Дети Шини

Ида Мартин

– Только попробуйте.

Тогда Макс шумно отодвинул стул, встал, и, задрав Старому футболку, вытащил из его штанов здоровенный кожаный ремень с металлическими клёпками.

– А вот и попробую.

– Всё, пятнадцать, - браво доложил Петров, вставая и отряхивая руки.

Но за ними никто уже не смотрел и тем более не считал количество отжиманий.

Старый и Кузя подозрительно уставились на Макса.

–

Ладно, не ссы, твои родители мне только спасибо скажут.

– Если вы меня хоть пальцем тронете, - в голосе Маркова послышались нотки неуверенности.
– Мой папа вас засудит.

– А мне казалось, ты хотел быть свободным и самостоятельным, - Макс медленно, демонстративно помахивая ремнем, двинулся к Маркову.
– А теперь чуть что за папку спрятался? Не расстраивай меня, будь уж мужиком до конца. Ты так хорошо начал.

Макс звонко шлёпнул ремнем по своей ладони.

– Маленькая порка, без обид, чисто в профилактических целях.

Марков попятился.

– Слышь, не надо, - Старый поморщился.
– Это лишнее.

– Вот, я так и знал. Тут не Ленка виновата, а ты сам чересчур добренький.

– Да, Макс, брось, - Кузя, сполз со стула и, подойдя к нему на подгибающихся ногах, попытался забрать ремень из рук.
– Давай, какое-нибудь другое воспитание придумаем. Нужно их чему-нибудь полезному научить. Такому, чтоб в жизни пригодилось. Чтобы они дядю Старого и дядю Макса потом добрым словом вспоминали.

– Например, пить водку, - Старый вернулся к столу.

– Мы всё допили, - Кузя расстроено поднял пустую бутылку.
– Нужно в машину тащиться. А там снег и холод.

– Ну так пошли кого-нибудь, - сказал Макс.
– Вон тех, покладистых, они уже и на коленях постояли, и отжались, теперь и за водкой сбегают. Правда, пацаны?

– Я могу, - охотно отозвался Петров.
– Только скажите где.

– А ты чего?
– Макс ткнул всё ещё сидящего на полу Амелина, и тот снова машинально прикрыл голову руками.
– Расслабься, дурачок, порка временно откладывается.

– Идите за водкой!
– скомандовал Старый.
– Бегом.

Амелин медленно поднялся на ноги, потер ладонями лицо, точно отходя ото сна и, пока мужики объясняли Петрову, где оставили машину, и где в ней искать водку, быстрым шагом подошел ко мне, крепко схватил за руку и вытащил за дверь.

– Всё. Уходим, - на его лице было непривычное выражение серьёзности и сосредоточенности.

– Куда это мы уходим?
– я рывком высвободила руку.
– Что с тобой происходит? Ты какого чёрта на коленях ползал? Испугался ремня?

– Ты не понимаешь. Это всё очень опасно.

– Да? А вот Марков не испугался. Я его теперь уважаю, а тебя - нет.

Черные

глаза недоуменно расширились, в них промелькнули укор и смятение.

В тот же момент из зала выскочил обрадованный Петров:

– Пойдемте, проветримся.

И мой гнев мгновенно перекинулся на Петрова:

– Слушай, Петров, а если они прикажут, ты им и ноги будешь целовать?

– Ой, Осеева, не утрируй, - небрежно отмахнулся Петров.
– И не драматизируй. От меня не убудет, а геморроя меньше. Может и пронесет. Главное, чтобы камера не сломалась.

– Ничего не пронесет. Знаю я таких воспитателей. Нам не нужно туда возвращаться, - никогда не видела, чтобы Амелин так нервничал. На нем буквально лица не было.
– Можно пойти, закрыться где-нибудь и переждать.

– Можно и переждать, - согласился Петров.
– Но у меня ключи от их машины и, если мы не вернемся, то они пойдут нас искать. И тогда, будет не лучше, чем сейчас.

– Ключи оставишь в машине, - сказал Амелин, - а сами в подвале закроемся. Там дверь железная.

– С ума сошел?
– закричала я.
– А Настя? А Марков? Мы что их бросим? Противно даже слушать.

– А как ты их можешь защитить? Вот, скажи, как?
– закричал он в ответ.
– Что ты сделаешь, если эти полезут? Если они докопаются до тебя?

Мы похватали с вешалки одежду и вывалились в метель.

Ночь отступала, близилось утро, тьма едва заметно поредела, а снегопад уменьшился. Но ветер всё равно дул такой, что срывал капюшон и заставлял глаза слезиться.

Повсюду намело огромные сугробы, закрываясь локтем от колючих порывов, я лезла за Петровым след в след, а Амелин за мной, продолжая, что-то бешено орать в спину. Но слышно было плохо, и я даже не оборачивалась.

Меня переполняли злость, разочарование и обида, но я только кусала губы, чтобы продолжать молча идти дальше, потому что всё равно не смогла бы объяснить ни ему, ни себе, в чем именно его вина.

Вскоре, пройдя через лесную калитку, мы выбрались на дорогу. Огромный навороченный черный Форд охотников был припаркован вплотную за нашей Газелью, и напоминал хищника, загнавшего жертву.

– Может, угоним?
– мечтательно предложил Петров.

– Ты водить не умеешь, - отрезала я.
– А того, кто всё умеет, с нами нет.

Петров разочаровано пожал плечами и полез открывать багажник. Сверху были беспорядочно накиданы: одеяла, пледы, куртки, собранная палатка, фонарь, складные стулья, лопата, канистры с водой и какая-то мелочь.

Должно быть, они перевернули всё это в спешке, когда вытаскивали мангал и колонки. Коробки с продуктами обнаружились чуть дальше, но для того, чтобы достать из них что-либо Петрову потребовалось влезть в багажник целиком.